Месть Клеопатры

— Это потому, что они вас всех прикармливают.

Эрнандес у Эрнандес рассмеялся:

— Вы человек смелый. Большинство тех, кто попадает в это кресло, при взгляде на меня дрожит от страха.

— Итак, сколько?

Эрнандес у Эрнандес выдвинул боковой ящик стола, достал калькулятор и принялся считать на нем.

— Мои личные издержки… умышленная порча государственного имущества… ну и предоставление в ваше пользование служебного помещения… В общем, две тысячи долларов США.

— Две тысячи за полуторачасовое пребывание в таком клоповнике? Амиго, держитесь ближе к реальности!

Майор отвел глаза от калькулятора и посмотрел на Алехандро:

— Если бы мы посадили вас в общую камеру, вы бы еще долго не смогли сидеть на стуле. Вот так-то, амиго.

— Ну а сколько всего?

Эрнандес у Эрнандес нажал кнопку на калькуляторе, смерил Алехандро взглядом.

— Поскольку вы друг наших друзей, то ограничимся общей суммой в пять тысяч долларов США.

— Знаете что, амиго, пошлите-ка этот ваш счет нашему общему другу. У меня с собой нет наличных.

Алехандро поднялся из кресла и отправился к двери.

— Только откройте эту дверь, и вы мертвец.

Алехандро ухватился за дверную ручку, дернул ее на себя и обнаружил тех же двух охранников с ружьями наперевес. Оба целились ему прямо в грудь. Он осторожно прикрыл дверь, вернулся к столу, сел в кресло.

— Амиго, у нас возникла проблема, — сказал Алехандро.

— У меня лично никаких проблем нет.

— Мы оба — в одном и том же бизнесе, и оба работаем на одних и тех же людей. Мы оба знаем, что вам хорошо заплатили за столь молниеносно проведенную проверку отпечатков пальцев. А сейчас вы хотите пересластить свой плод манго, шантажируя меня. Людям, на которых мы оба работаем, это не понравилось бы, если бы они, конечно, об этом узнали. Я имею для них важное значение, очень важное. И если что-нибудь со мною стрясется, то и вам не поздоровится.

С лица у Эрнандеса у Эрнандеса сошла самодовольная улыбка. Он уставился на Алехандро.

— У меня с собой действительно нет денег, но если бы и были, я бы все равно их вам не отдал, — сказал Алехандро, чувствуя, что кровь по жилам побежала веселее. — Мои друзья ждут.

Эрнандес у Эрнандес закусил нижнюю губу. Он встал, подошел к двери, широко распахнул ее и сказал охранникам по-испански:

— Выпустите его.

Алехандро покинул здание полицейской штаб-квартиры и пошел вдоль по проспекту, быстро затерявшись в толпе прохожих. Он упивался сейчас памятными с детства запахами и звуками. Он понятия не имел о том, где находятся сейчас Писсаро и Барриос, но где бы они ни находились, — он был абсолютно уверен в этом, — после драки они чувствуют себя ничуть не лучше, чем он. Он поглядел на часы: десять минут десятого по центральному времени. Он понятия не имел о том, как именно спланировано его возвращение в Нью-Йорк, но зато ему было прекрасно известно, что, раз уж он оказался здесь, у него есть срочные дела, которыми необходимо заняться, и совсем не много времени на то, чтобы успешно завершить их.

Кафе-мороженое, которым владела Роза, ломилось от посетителей, были заняты и все вынесенные на улицу столики у «Полло Локо» и «Ла-Сирена Горда». Люди целыми семьями вышли на площадь подышать вечерним воздухом. Проходя быстрым шагом по авениде, Алехандро заглянул в ресторан «Кокос» — и здесь, когда он сидел под пальмовым деревом на свежем воздухе, ему попался на глаза старый дружок по кражам собак у туристов Билл Трут, американский экспатриант из Чикаго. Борода у Билла уже поседела, но на шее по-прежнему висел талисман — зуб дикого кабана на серебряной цепочке, который подарила ему давнишняя возлюбленная. Судя по тому, что происходило сейчас на виду у Алехандро, Билл не оставил прежнего промысла: он успокаивал безутешную парочку из Штатов, явно обещая им помочь разыскать любимого песика. У Алехандро возникло искушение подойти поздороваться, но он не решился. Да и времени на это у него не было; он помчался по авеню Бенито Хуареса, свернул налево и зашагал по разбитой дорожке мимо лачуг, двери в которых заменяли трепещущие на ветру занавески.

Перейдя улицу Антония Нава, он наконец увидел то место, куда направлялся, — «Эль Глобо», городской рынок, выстроенный в форме бумеранга, который был открыт до одиннадцати часов вечера во все дни недели, кроме воскресенья. Если за Алехандро пущен «хвост», то «Эль Глобо» — как раз подходящее место, чтобы от него избавиться. Попав на рынок, он пошел по проходам, время от времени останавливаясь и оглядываясь в поисках того, кто поспешил бы воровато отвести глаза в сторону.

Крестьяне стояли за прилавками, торгуя овощами и фруктами. Овечьи и свиные туши лежали на широких досчатых прилавках, над ними роились мухи, а по ним самим ползали другие насекомые. Домохозяйки проходили по рядам, торгуясь с продавцами, каждый раз пытаясь заставить их сбавить цену. Зайдя в детский ряд, Алехандро с радостью убедился в том, что игрушки здесь по-прежнему делают привычным способом — вручную.