Месть князя

– Мозги обезьяны, – вежливо растянул в улыбке губы китаец.

– Вот-вот. Мозги… Ну и салатов, соусов – на усмотрение… Мне эта морская пища за последнее время уже достаточно насто… – он хотел добавить нечто весомое, но, встретившись с веселыми огоньками в глазах сотрапезницы, понизил тон и с несвойственной ему мягкостью произнес: – Надоела.

«Ого, – подумал Михаил, глядя на неестественную веселость Галины Андреевны, – да тут нашего Евгения, скорее всего, разыграют. Судя по репликам в машине, эта Никитская – бойкая бабенка и неглупа. И поделом ему, нечего за каждой юбкой волочиться».

Он давно заметил пылкие взгляды Лопатина и на вопрос официанта предложил выбрать для них блюда старожилам. Александр присоединился к его мнению.

Никитская и Крылов, посоветовавшись, выработали тактику и стратегию ужина, и вскоре стол начал наполняться различной снедью.

В ожидании заказанных основных блюд, они перебрасывались короткими фразами, слегка утоляя аппетит легкими фруктово-овощными салатами.

Вдруг раздался торжественно-короткий звук звонкоголосой трубы, и из дверей кухни в окружении выступавших, как на параде, четырех официантов шеф-повар выкатил тележку с огромным, метра полтора, продолговатым блюдом, на котором лежал такой же огромный, под стать блюду, кусок цельного румяного мяса, украшенного различными травами, овощами и фруктами.

– А-ля Шаляпин! – торжественно провозгласил распорядитель ресторана, шествующий впереди, с непроницаемым видом глядя на обескураженного Лопатина.

Его вид больше всего рассмешил Галину Андреевну, которая звонко расхохоталась, показывая жемчужные зубы.

Но самоуверенного Лопатина трудно было смутить. Увидев, что битву с таким куском телятины он проиграет, Евгений, тем не менее, небрежным взглядом окинул стол, на котором стояли маленькие фарфоровые кувшинчики с узкими горлышками, наполненные маотаем, слегка отдающим сивухой.

– Надо отдать должное, что закуски достаточно. Правда, на первое блюдо по вечерам у меня обычно мозги обезьян. Так что поторопитесь, любезный… А вот водки не хватает. Гармония заключается в правильно выбранном соотношении закуски и спиртного… Не-е-ет… – он с сомнением покачал своей кудлатой головой, – водки явно не хватает.

Что заставило китайцев назвать огромное блюдо именем великого российского певца – осталось неизвестным, как Лопатин ни пытался выяснить это у невозмутимого распорядителя, который суетился вокруг столика. Поэтому он, подняв маленький кувшинчик с китайской водкой, походивший в его огромной ладони на наперсток, предложил выпить за новую традицию в китайской кулинарии:

– Жаль, Вертинского нет… А то назвали бы в его честь какого-нибудь жареного куренка. А что?! По голосу – и блюдо! – начал веселиться он, почувствовав кураж.

Михаила же во время этого ужина что-то настораживало. Натасканный на опасности инстинкт, еще не утерянный за мирные годы во Франции, заставил его внимательно окинуть взглядом зал. Ему не нравилось обилие японских офицеров, неестественно трезвые, как ему казалось, движения штатских, военная выправка официантов и высокий рост, редкий в среде китайцев. Внушали подозрение холодный блеск глаз и резиновая улыбка Крылова, неестественно громкий смех мадам Никитской. Но новая смена блюд на какое-то время отвлекла его внимание.

После жирного молодого поросенка «Тигровая шкура», густо посыпанного тростниковым сахаром, и неизменных бамбуковых ростков подали «Суп из хризантем», который, при ближайшем рассмотрении, оказался лапшой из змеиного мяса. Рядом поставили ядовито-острые стручки зеленого перца, обжигающего рот. Но внимание Михаила, как и всех остальных, привлекло блюдо, снова поданное Лопатину. Ему опять подкатили на низкой тележке черный, стоящий на попа, прямоугольный ящик с красивыми узорами китайских иероглифов, выписанных на полированном дереве. В вырезанной на верхней плоскости деревянного параллелепипеда окружности диаметром сантиметров десять розовела какая-то кашица, как и все блюда обильно украшенная различной зеленью.

Хлопнув под очередной тост солидную порцию водки, Лопатин подхватил тарелку-блюдце с высокими краями, куда услужливый официант переложил часть содержимого черного ящика, и начал неуклюже палочками сгребать содержание тарелки себе в рот. Покончив с этой порцией, он с возмущением обратился к стоявшему рядом китайцу:

– Почему блюдо холодное? Непорядок!

– Но, господин! Обезьяну только что подготовили, она еще не остыла, – официант открыл боковую дверцу ящика. – Пощупайте сами.

Лопатин, несмотря на многолетнюю привычку возни в прозекторской, к запахам формалина и виду трупов, не выдержал. Его добродушная физиономия налилась кровью, глаза вылезли из орбит. И он, едва сдерживая позывы к рвоте, метнулся из-за стола.