Месть Ледовой Гончей

– Мы с Ар путешествовали по городам, непременно возвращаясь сюда, в Барроухельм. Она танцевала, а я пела. К нам приходили связные Добрых, и мы везли чужие тайны сквозь Пустыню, рискуя каждый день попасть в лапы агентов Берега. Мы отдавали свою жизнь на алтарь столь мелочной борьбы. Мы верили в будущее Добрых, хотели изменить целый мир. И когда случилась беда и меня, истекающую кровью, подобрали в коридоре таверны пьяные моряки – Добрые отвернулись. Быть с ними после того, как они предали меня, столкнувшись с истинным обличьем зла? Они посчитали меня сумасшедшей! Они не хотели такой правды, что открылась мне в тот день.

Ей было горько вспоминать, но я не вмешался. Опустив голову, Лайла чуть успокоилась и продолжила:

– Я бежала на север, подальше от Добрых и моей сестры, обещавшей вернуться. Помнишь, ты рассказал о ней в Шапке? Я узнала мою милую Ар, но не хотела верить в то, что она подобралась так близко… А потом Ар пришла в трактир Райдэлана и поговорила со мной… Сказала, что капитану нужны верные слуги и он хотел бы взять меня. Она смеялась, когда говорила об этом. О, ты не представляешь, Эд, как страшно слушать смех обозленного существа, который когда-то был самым добрым человеком из тех, кого я знала. Который был роднее всех… Я вновь бежала. Солгала капитану Содружества о преследованиях со стороны местного губернатора и дождалась конца зимы в его каюте. И только оказавшись в обновленном Содружестве, узнала о происшедших переменах, об открытой казни безумной Ледовой Гончей. Добрые пришли ко мне. Сами! О, как я торжествовала, чувствуя дрожь в голосе тех, кто не поверил мне тогда… Как они извинялись передо мною. Только слова не лечат ран… Кончено. Теперь, когда началась настоящая борьба, – кончено. Горько понимать, но я больше не могу пойти против себя. Это перестало быть моей войной.

Лайла вздохнула, сплела пальцы в замок и добавила:

– Я думала о тебе, Эд. Те встречи с тобой, тот чай после выступлений, твой цветок… Как же много для меня значат эти воспоминания… Давай я позову слугу, и мы посидим как в старые добрые времена, Эд?

Она подалась вперед, с детской надеждой в сердце. Я хотел согласиться, хотел забыть обо всем и просто посидеть с ней в простенькой, уютной комнате и оставить за дверью жестокий мир черных и добрых капитанов.

Но не смог. Фарри, Мертвец, Буран и Торос, если еще были живы, ждали своей участи в темных камерах Барроухельма, а напротив меня сидела не только самая милая девушка Пустыни, но и связная ордена Добрых. Истинная, не такая как капитан Стиперсон или же те высокомерные гуляки с верхней палубы Барроухельма.

– Я хотел бы этого, Лайла. Очень! Но не сейчас… Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Мои друзья в беде.

– Что может слепая певица, Эд…

И я рассказал свою историю. Всю, от начала и до конца, ничего не утаив. Думаю, что не смог бы соврать ей. Даже если бы хотел – не смог.

– Если бы ты пришел двумя неделями раньше… – грустно произнесла Лайла, как только рассказ закончился.

О чем она?!

– Все Добрые, кого я знала, покинули Барроухельм в составе армии Содружества и отправились к Берегу. Те, кто остался… Я не знаю их. Сейчас так много объявилось новых Добрых… Столько незнакомых мне имен. Ты говоришь, что Диар укрывал наемников, – а он тоже из Добрых. Еще несколько лет назад мы знали, что среди Совета города есть ставленники Берега. Прошел этот год, человек Радага сдал всех, о ком слышал, Тайный Двор вычистил их и тех, на кого пало подозрение, но видишь… Новый ректор Академии, подумать только…

Я не мог поверить в ее слова.

– Неужели нет никого, кто мог бы нам помочь?

– Не знаю, Эд. Подожди… – Лайла насторожилась. – Что это?

– Прости?

– Тихо…

Ее лицо напряглось, будто она вслушивалась в нечто, доступное только ей.

– Прячься… – севшим голосом приказала она. – Прячься!

– Лайла…

– Прячься, дурак!

Я вскочил со стула, оглянулся. Пустая обшитая деревом комната с массивной кроватью, крошечным столиком и небольшой сундуком у входа. Где тут спрятаться?!

– Лайла…

И тут я услышал голоса в коридоре. Почувствовал кипучее раздражение и мрачную решимость. Тяжелые шаги приближались, и приближались явно по мою душу. Проклятье! Как?!

– Быстрее, Эд! – прошипела Лайла.

Я нырнул за кровать, так чтобы она скрывала меня от двери. Попытался вжаться в угол между нею и полом, но не смог пролезть.

– Госпожа Ивонна! – осторожно постучали в дверь.

– Именем Содружества, откройте! – гаркнули вслед за робким голосом.

– Что происходит? – гневно ответила Лайла.

За дверью решимость всплеснулась смятением!

Здесь негде укрыться. Чувствуя под лопатками доски пола, я понимал, что стоит незнакомцам войти внутрь и просто сделать пару шагов в сторону кровати – они тотчас увидят скорчившегося на полу переодетого мальчишку.

Потом я подумал об эмпатах и запаниковал. Если я слышу чувства людей за дверью – что, если среди них у кого-то есть схожий дар?