Месть негодяя

Видимо, это относится к кому-то, кого они обсуждали до моего прихода, потому что все трое заговорщицки смеются. А я вспоминаю Пашу — сразу после смены он опять укатил в Москву. Якобы на спектакль, но по-моему, ему просто требуется смена декораций. Я его понимаю. Когда-то и я не мог спокойно высидеть на одном месте больше двух-трех ней. Но теперь все изменилось. «Как жаль, что Паша уехал — думаю с теплотой. — Сейчас его пионерский задор оказался бы очень кстати!»

— Сереж, расскажи, как ты один раз оказался в квартире девушки, у которой неожиданно из командировки муж вернулся, — просит Настя, обращаясь к администратору, как будто прочитав мои мысли. — Представляешь, Леш, ему пришлось притвориться телефонным мастером…

Вначале первого ресторан закрывают. На улице у входа пара старушек-дачниц торгует трогательными синими букетиками лобелий и голубых маргариток. Покупаю Ире и Насте по букетику.

— Холодно, — замечает Настя. Она в короткой маечке и дрожит. С запозданием соображаю — надо было взять из дома джинсовую куртку или свитер. Улыбаюсь, вспомнив цитату из фильма, что смотрел накануне: «Тебе о женщинах надо знать только одно — у них всегда не та температура. Так уж они устроены — большую часть времени они либо слишком холодные, либо слишком горячие. В основном, слишком холодные. Всегда носи с собой свитер или куртку, на случай, если у них забарахлит термостат.

— А еще что надо о них знать?

— Это все. Если у тебя есть, чем их укрыть, больше о женщинах знать ничего не надо».[3]

— В ночном клубе согреемся, — смеется Ира. — Завтра же выходной, не забыли? С какого клуба начнем?

Обнимаю Настю.

— Что ты делаешь? — спрашивает удивленно.

— Пытаюсь тебя согреть.

Не знает, куда деть руки. Обнимаю себя ее руками и думаю: «Как часто приходится вот так — класть чьи-то руки себе на плечи. Возможно, надо лишь подождать, и тебя и так обнимут. А вдруг нет? И торопишься, вечно торопишься, пока снова не остался один…»

— Так, ты едешь с нами, Леш? — спрашивает Ира.

— Нет.

— Почему?

— Не хочется в толпу.

— Там и не будет толпы, — шепчет Настя. — А если будет, мы тебя спасем.

Она говорит «мы», но мне хочется, чтобы она сказала «я». В темноте, в чужом городе, посредине холодной пустой улицы, после нескольких рюмок водки, ее глаза меня гипнотизируют.

— Хочешь, поехали со мной? — предлагаю вполголоса, чувствуя каждой клеткой теплоту ее хрупкой фигурки. Знаю, что тороплюсь, бегу впереди паровоза… Знаю, что короткого пути к счастью не бывает. И вообще коротких путей нет! Все короткие пути — это самообман, бесконечные удушливые пробки! Но не торопиться и не пытаться срезать углы у меня уже не получается…

Немного отстраняется, заглядывает в глаза:

— Ты сейчас шутишь?

— Разве я похож на человека, который может этим шутить?

— Похож…

Вспоминаю, как пару дней назад во время репетиции «бандит» с татуированными до плеч руками бил Глазкова по голове рукояткой пистолета и не рассчитал. Паша едва устоял на ногах, согнулся в три погибели, обеими руками схватился за голову. Мы бросились к нему. Сквозь волосы на макушке сочилась кровь, текла по пальцам, капала в траву… Рану тут же залили перекисью водорода, вызвали скорую, отправили Пашу в больницу. Оттуда вскоре позвонили — рана не глубокая, сотрясения и перелома нет. Хирург поставил скобку, сделал укол. Пашу отвезли домой отдыхать, а сцену досняли с дублером… В тот день я старался не думать о Пашиной травме, но не думать не мог. Может, в веселых «мыльных» сериалах и фильмах про любовь все по-другому, а в странных кровавых историях, где обычно снимаюсь я, какое-то постоянное жертвоприношение. Никогда не знаешь, чем закончится очередной съемочный день, щедрый на драки и убийства. Эта вымышленная реальность лезет в мою жизнь, я принимаю ее правила игры и начинаю торопиться… Нет, я пока не собираюсь писать завещание и все такое… Но там, где можно сэкономить время и срезать угол, я пытаюсь срезать… То, что по-хорошему стоило бы отложить до завтра, я стараюсь получить сегодня! На всякий случай я тороплюсь…

Суббота в яхт-клубе

Выходной. До последнего прячусь в сон, поэтому встаю в двенадцать. Звоню по Скайпу Юле Гулько. Она голая и заспанная.

— Чего так рано звонишь? — спрашивает.

— Думал, я последний, кто сегодня еще только поднимается навстречу новому дню, — говорю с улыбкой. — Просто хотел увидеть тебя, услышать твой голос.

— Ты такой смешной, — смеется. — Я имею в виду твое изображение у меня на экране.

— А что с ним не так?

— Голова огромная, а тело маленькое.

— Забыл тебя предупредить — я теперь такой. Приходится учить слишком много текста — голова не выдерживает, раздувается, как резиновый шарик…

Беру компьютер в руки, хожу по квартире, верчу веб-камеру туда-сюда, показываю ей, что и как.

— Приезжай, — предлагаю снова. — Почему ты до сих пор не приехала?

— У меня сейчас не очень со средствами, — отвечает.

Можно подумать, я предлагаю ей приехать за свой счет!

— Это не проблема, — говорю, смеясь.

Вдруг на экране по заднему плану проскакивает изящная голая девушка. Не успеваю толком ее разглядеть.