Месть негодяя

Звонит мой телефон. Это Настя.

— У нас слетели два объекта, поэтому у тебя завтра снова выходной, — сообщает. — Отдыхай!

Тем лучше!

Выходим на улицу. Так хорошо на улице после ресторана! Иногда мне кажется, в рестораны стоит ходить именно для того, чтобы потом почувствовать себя на улице хорошо… Обнимаю Майю, провожу рукой по волосам, прижимаюсь губами к щеке…

— Не сегодня, — шепчет, выскальзывая… Они часто выскальзывают, спасая нас от очередных тупиков, хотя, конечно, не подозревают об этом… Я люблю прощаться, зная, что навсегда, но такое везение выпадает редко…

Поднимаюсь в квартиру, валюсь на диван, собираюсь включить кино. Приходит письмо от Юли Гулько.

— Алеша, как твои дела, настроение?

— Привет! Все хорошо. Только немного р…

Хотел написать «немного работать устал», но палец сорвался, нажал не ту клавишу, и СМС ушла недописанная.

Юля поняла иначе:

— Вот и у нас бррр — холодно! Когда будешь в Москве?

— Не знаю. А что?

— Как прилетишь, позвонишь?

Не думаю, что Юле так уж важно, позвоню я, когда прилечу, или нет. Возможно, у нее просто плохое настроение, и в данную минуту не с кем поболтать… Оставляю вопрос без ответа. Некоторые вопросы надо оставлять без ответа, даже если очень хочется ответить и есть что… А еще я знаю — конфету получает обычно тот, кому ничего не нужно, поэтому, если мне что-то нужно, стараюсь убедить себя, что нет…

Ставлю фильм «Плут». Через десять минут начинаю раздражаться. Зачем это снято? Зачем я убиваю время? Молодой комик Володя Павлик, играющий главную роль — деревянный, необаятельный, фальшивый. Полфильма прячет ледяные глаза под темными линзами очков… По роли требуется быть живым, а он безнадежен, как восковые куклы в музее мадам Тюссо… Хочется крикнуть:

— Зачем ты вылез на экран, парень? Что хотел сказать? Послушай, малыш, в этом деле нельзя без страсти!

А что это значит, быть живым? Мы много говорим об этом на съемочной площадке, предполагая, что говорим об одном и том же. Но так ли это? Очкарик из «Плута», скорее всего, считает себя Самым Живым из всех Живущих. Бедолаге и невдомек, что он труп…

Потом смотрю «Подмену» Клинта Иствуда. Потрясает сцена казни маньяка, убившего двадцать детей. Его ведут на эшафот, а он считает ступени. Их тринадцать. Он кричит, чтобы его не торопили — он хочет наступить на каждую. Когда ему на голову накидывают черный мешок и петлю, кажется, с этого момента экранное время тягучее и вязкое, как смола… Вновь мысленно возвращаюсь к моей роли. Родион угодил в тюрьму на целых шесть лет. Там его избивали, калечили, несколько раз приговаривали к смерти… Он выходит на свободу без копейки, морально и физически опустошен. Но он стоял с мешком и петлей на голове и знает цену жизни. А Филипп не знает. И проигрывает…

Вызываю такси и выдвигаюсь в центр. Минут двадцать у входа в ночной клуб жду Пашу. На улице так хорошо! Глубоко и шумно дышу, как будто не дышал целую вечность или делаю это в последний раз.

Поднимаемся с Пашей на лифте на третий этаж. Сколько тысячелетий хожу по ночным клубам и все никак не могу привыкнуть, когда порой туда надо подниматься на лифте. По-моему, для ночных клубов больше подходит, чтобы туда спускались, и чтобы кабины лифтов не чинно и размеренно катились по вертикальным рельсам, а чтобы проваливалась под ногами и летели в свободном падении… Протискиваемся к стойке, находим пятачок, чтобы приткнуться, усаживаемся на высокие тумбы, делаем заказ.

— Как здорово мы с тобой устроились, — обращаюсь к Паше. — Сидим, всех видим, а нас для них просто нет. Очень это люблю. Странно, что я актер, да? Мне больше подходит сидеть в засаде…

Кстати, моя воинская специальность — разведчик. Иногда мне кажется, что я все еще сижу в засаде и наблюдаю за людьми. Двадцать четыре часа в сутки, без перерыва на обед и отдых. И за собой наблюдаю — это не менее интересно. В каком-то смысле, я все еще разведчик.

Закуриваем сигары. Рассматриваем девушек.

Когда включают медляк, подходит блондинка.

— Привет! Потанцуешь со мной?

Люблю я по ночам эту простоту общения. Не зачем много болтать. И знать в темноте нужно лишь травоядное перед тобой существо и ли плотоядное.

Обнял ее, закружились.

— Что ты делаешь в нашем городе? — спрашивает.

— Ищу «Девушку Моей Мечты», чтобы на всю жизнь, в радости и горести, в богатстве и нищете…

— Лучше только в радости и в богатстве, — смеется. В ее словах нет ничего обидного, но мне они не нравятся, и дальше весь танец я молчу.

Когда возвращаюсь к стойке, рядом с Пашей топчутся еще две — блондинка и брюнетка. С ними лохматый, похожий на певца Сергея Минаева. Трудно определить, кто у них с кем. Обнимаются по очереди.

— Вы ведь актеры? — обращается к нам брюнетка. — Я вас сразу узнала. Вы ментов играли, да?

— Нет, мы настоящие менты… — отвечает Паша.

— Я знаю, что актеры, и мы с вами коллеги, — говорит брюнетка, смеясь. — Я манекенщица, участвую в показах и съемках нижнего белья.

«Вот, блин! — думаю недоброжелательно. — Играть человека, рискующего жизнью ради справедливости, для нее то же, что вертеть попой на подиуме в лифчике и стрингах!»