Месть под парусами

То ли Моисеев решил, что нам уже все известно, то ли попросту струсил, но, больше не увиливая, заговорил:

– Встречались, да. Цех-то до пяти работает, вот он чуть позже и подъезжал, чтобы без свидетелей… эммм… – Мужчина замялся.

– Чтобы без свидетелей разбавлять браком качественную продукцию, – подсказал Ермилов, цепко вглядываясь в лицо Моисеева.

Тот отвел глаза:

– Раз вы все уже знаете, то зачем спрашиваете?

– Чтобы понять, – заледенел голос Евгения Александровича. – Неужели барыши были такими существенными, что возникла охота походить под статьей?

– Под какой статьей? – враз охрип Моисеев.

– Как минимум – мошенничество, – подтвердил Белых. – Ты же понимаешь, что теперь на тебя можно списать любой косяк. А там и до особо крупных размеров недалеко.

Он выглядел так серьезно, что даже я на мгновение поверила, а Моисеев так и вовсе окончательно побледнел:

– Нет! Я не в особо крупных! Я почти ничего не имел! – мужчина заполошно захлопал по карманам. – Вот, у меня все записано. Всего четыре раза, смотрите!

Он совал замасленный, захватанный пальцами блокнот в руки Ермилову, на что тот брезгливо поморщился:

– Ладно, расскажи схему и можешь быть свободен.

– В смысле – свободен?

– За расчетом завтра к десяти утра в отдел кадров, – сурово сдвинул брови Евгений Александрович, и выглядел он при этом так внушительно, что Моисеев, казалось, даже взглядом не посмел возразить или просить о чем-то.

Он вздохнул, снова похлопал по карманам, выудил оттуда порядком помятую пачку с сигаретами, достал одну, прикурил от спички и заговорил:

– Отработанной схемы, кажись, у Сергея Васильевича и не было. Он только хотел развернуться, потом что-то произошло, я так понимаю, между вами. – Моисеев воровато покосился на Ермилова. – После этого Комаров долго мне не звонил. И тут в пятницу – снова. Встретились здесь. Он обычно из уже готовых к отгрузке коробок доставал несколько единиц товара, а потом подкладывал на их место бракованные. Эти коробки отправлялись куда-то на периферию, типа для фельдшерских центров. Поставлять такой товар в крупные клиники Сергей Васильевич, видимо, побаивался. А ну как решили бы пожаловаться!

Он вздохнул и замолчал. Молчали и мы.

В целом все было понятно. Хорошо, что эта схема вскрылась. Комарова больше нет, но кто мог бы быть уверенным, что Моисеев не продолжил бы проворачивать эти махинации. Не секрет, что обычно аппетиты жуликов только растут, и неизвестно, сколько бы ему удалось наворовать, прежде чем его бы раскрыли. А плохо было то, что и эта ниточка оборвалась, так и не приведя никуда.

Но все же еще от одного вопроса я не удержалась:

– Скажите, где вы были в это воскресенье вечером?

– Так это, – растерялся от неожиданности Моисеев, – с мужиками в гаражах пиво пили. Мы каждые выходные там собираемся. Ваську от деда старая «Победа» осталась, так мы ее ремонтируем. Раритет же почти.

– Мужики, конечно, смогут подтвердить твои слова? – мимоходом поинтересовался Белых.

– Конечно! – уверенно кивнул Моисеев и вдруг испуганно вытаращился на меня: – Вы что же, думаете, что это я Комарова?!

– Никто ничего такого не думает, – успокоил его серьезный Ермилов. – Но уточнить мы должны были. Ладно, иди, работай. И не забудь – завтра в десять к Нелли Юрьевне.

– Помню, – едва различимо буркнул мужчина и поплелся обратно в цех.

Мы еще немного помолчали, а спустя пару мгновений Евгений Александрович встряхнул головой и растянул губы в улыбке:

– Пусть это маленькая победа, но мы совершенно точно заслужили по чашке хорошего кофе!

– Верно. – Я улыбнулась в ответ. – И по пироженке.

– И по пироженке, – подтвердил Белых и первым направился к внедорожнику.

Когда мы добрались обратно до офиса, дождь уже практически прекратился. Но все равно влажный холодный воздух вызывал стойкое желание поежиться.

– Куда вы теперь, Татьяна Александровна? – приостановившись в фойе, поинтересовался Ермилов.

– Сейчас я собираюсь зайти к Нелличке на чай и подумать, с кем нужно поговорить в следующий раз, – проговорила я, уже предвкушая, как согрею озябшие от сырости пальцы о чашку с горячим ароматным чаем, как наконец смогу вонзить зубы в душистый пирожок.

Кажется, я проголодалась.

Уже позже, удобно расположившись в кресле в уютном Нелличкином кабинете, я с удовольствием пила чай и рассказывала о нашей поездке.

– Хотя, наверное, Вадим Романович сам бы мог вам все это рассказать, – проговорила я нарочито небрежно.

– Нет, – в ответ махнула рукой Нелличка. – Он не говорит со мной о работе. Да если честно, он вообще со мной практически ни о чем не говорит. Сферы наших служебных обязанностей очень редко хоть как-то пересекаются. Танечка! – внезапно перевела тему Нелли Юрьевна. – Вы говорили, что Вадим и Евгений Александрович вместе расспрашивали Моисеева?