Месть под парусами

– Месть, – дополнила я список и продолжила говорить: – Давайте поразмыслим. Деньги. Комаров не был богатым, не был знаменитым. Наследство ему никто не оставлял, предметами искусства или антиквариатом он не владел. Даже марки не собирал.

– Почему вы вспомнили про марки? – перебил меня Вадим Романович.

– Это я так, к примеру, – пожала плечами я. – Некоторые коллекционеры в какой-то степени похожи на маньяков, они на многое способны пойти, чтобы заполучить редкий экспонат в свою коллекцию. Например, я слышала, что одного филателиста убил другой такой же коллекционер, когда тот отказался продать ему какую-то редчайшую марку. Но у Комарова никаких раритетов вроде бы не было. Думаю, будь это иначе, мы к данному моменту уже что-нибудь да услышали бы.

Вадим Романович смотрел на меня заинтересованно, и, приободренная вниманием к моим рассуждениям, я продолжила:

– Любовь. Часто рука об руку с любовью идет ревность или же зависть. Этим мотивом часто руководствуются те, кому кажется, что в детстве их недолюбили, а вот их сестер или братьев, наоборот, – окружили повышенным вниманием. И именно поэтому у таких недолюбленных часто виноватыми оказываются родные и близкие. Им, недолюбленным, кажется, что если бы брата или сестры не было, то они стали бы гораздо счастливее. А, например, какой-нибудь девушке может показаться, что у ее подруги есть все, что ей преподнесла судьба на блюдце с голубой каемочкой: и деньги родителей, и красивого парня, и успехи в учебе или работе, и перспективы. А вот ей самой, бедной-несчастной, в этой жизни чего-то недодали. И она решает взять сама. О, знаете ли вы, Вадим Романович, как коварны могут быть женщины, когда во что бы то ни стало пытаются добиться желаемого?

– Не знаю, – чуть скривив губы в усмешке, отозвался Белых.

– Ну, значит, просто порадуйтесь, что не столкнулись с таким неприятным явлением, – отзеркалила я усмешку. – Но Комаров был единственным ребенком в семье, особыми успехами не блистал, страстными романами тоже не отличился. Если только, – тут же оговорилась я, – Игорь Антонович не решил устранить конкурента в борьбе за сердце Полины.

– Маловероятно, – задумчиво потер подбородок Вадим Романович.

– Я тоже так считаю, – согласилась я. – Насколько я поняла, сам Комаров был не против развода, а значит, никто на любимую женщину Зарубина не посягал.

Я помолчала, собираясь с мыслями, и продолжила:

– По двум озвученным причинам убивают как раз таки самые близкие. Поэтому они и попадают в первый круг подозреваемых. Месть же – самый непредсказуемый мотив. Тут бывает достаточно сложно предугадать, что именно послужило достаточным поводом, чтобы человека лишили жизни. Может быть, он кого-то в глубоком детстве толкнул, может, в институте девушку увел, а может быть, сбил любимую собачку. В таком случае, конечно, придется основательно потрудиться. Кажется, это как раз наш вариант.

Казалось, я даже могла увидеть ворох мыслей, вертящихся сейчас в голове Вадима Романовича. И уже совсем было решилась поинтересоваться, что он обо всем этом думает, как Белых сам подал голос, сказав невпопад:

– Сегодня с утра я ездил к следователю, который ведет это дело.

– О! – встрепенулась я. – У них появилось что-то новенькое?

Мужчина кивнул:

– По заключению судмедэкспертизы след от галстука расположен так, как если бы убийца возвышался над Комаровым. Еще и кожа на шее чуть свезена, будто его вздернули вверх. Я сначала думал, что убить его могла бы и женщина, принимая во внимание степень алкогольного опьянения Сергея Васильевича. Но такой силой, чтобы приподнять над землей тело взрослого крупного мужчины, никто из наших дам не обладает.

– Что вы имеете в виду, говоря, что тело приподнимали? – не поняла я.

– Простите, я просто не договорил, – повинился Белых. – Под коленом Комарова с тыльной стороны была обнаружена свежая гематома. То есть, получается, к нему подошли со спины, ударили под колено, чтобы он упал, и затянули на шее галстук.

Я задумчиво покивала. Интересно, могла ли женщина это все проделать? Или из списка подозреваемых всех дамочек можно было вычеркивать?

– Вадим Романович, а давайте проведем эксперимент? – оживилась я от пришедшей в голову мысли.

– Не нравится мне азарт в ваших глазах, Татьяна, – насмешливо бросил Белых, но все же поднялся из-за стола и шагнул ко мне.

Я в нетерпении потерла руки:

– Повернитесь ко мне спиной!

– Мне стоит опасаться? – Кажется, мужчина едва сдерживал саркастические нотки в голосе.

– Не стоит, – успокаивающе проговорила я. – Обещаю быть с вами нежной.

Он все-таки фыркнул, но послушно от меня отвернулся.

Я ненадолго замерла, приноравливаясь, и уточнила:

– Вы не помните случайно, был ли ослаблен галстук у Сергея Васильевича? Или плотно обхватывал шею?

– Почти наверняка могу утверждать, что да, был ослаблен. У всех присутствующих к концу вечера галстуки болтались чисто номинально, – и Белых понятливо потянул аккуратно завязанный узел своего галстука вниз.

А когда он для правдоподобности и пару пуговиц расстегнул, я без предупреждения пнула его под коленку, слегка подталкивая вперед.