Месть самураев (трилогия)

– Не исключено, – согласился он, не боясь обидеть Будду, ибо Будду обидеть было невозможно. Общение с ним вообще полная бессмыслица. Сколько Акинобу ни пытался постичь его в разных ипостасях, добраться до сути было невозможно. Бог был многолик и ускользал, как уклейка из рук. Однако есть ложь, которую принято говорить, чтобы быть понятым. Если это не пароль для избранных, то пусть в меня плюнет прокаженный. Да и вообще, пара фраз, которыми он перебросился с незнакомцем, была из всевластных шастр[361] Будды, поэтому они вдвоем не богохульствовали, как показалось бы неподготовленному человеку, а говорили на понятном друг другу языке. Оба они знали, что такое сатори. Оба знали, что Бог идентичен к духу в дзэне, однако он в такой же степени блажен в нирване дзёдо, и проявлялся во всех ипостасях жизни. Незнакомец был просвещенным человеком. В любом случае, он меня проверил, решил Акинобу. Дзэн – это облако, кочующее в небе. А дзёдо – жизнь человека в раю или в вечных войнах. Кто знает истину? Никто! Так думал учитель Акинобу и, разумеется, ошибался.

– Я тебя жду уже три дня.

– Я пришел, – ответил Акинобу, – что ты хотел?

– Выпить с тобой пива.

– Признайся, странное место ты выбрал, – заметил Акинобу.

Человек с зелеными глазами обиделся и на целую кокой уставился в пол, словно говоря: «Я к тебе со всей душой, а ты!..» Его широкие, массивные плечи напряглись. Их силу не могло скрыть ни объемное кимоно из легкой ткани, ни умение держаться незаметно. Хорошо обучен, понял Акинобу, обучен ходить бочком и проскальзывать в любую щель. Только кажется что он ищет на полу ответ. Но когда Абэ‑но Сэймэй поднял глаза, чтобы сверкнуть энергичной улыбкой из-под редких усиков, Акинобу уже знал, о чем он скажет, и знал, что незнакомец начнет с укора.

Однако Акинобу просчитался: Абэ‑но Сэймэй не обиделся, а погрузился в шуньяту[362], в которой пытался уловить, зачем он сюда пришел. Как и Акинобу, он не понимал этого. Это лежало поверх судьбы, а судьба, как известно, не просчитывается. Явно – не для того, чтобы познакомиться с этим странным бывалым человеком, решил он, холодея от мрачных предчувствий, – вдруг я ошибся, поддавшись порыву, и Старцы ошиблись. Тем не менее, читтаматра[363] подсказывала ему, что он на правильном пути.

– Твои друзья пошли по желтой дороге?

– Да, – подумав, ответил Акинобу.

Он еще не понял, с кем столкнулся, а только строил догадки. В долгих странствиях Акинобу встречался с такими людьми. Иногда они были опасны, иногда только хотели произвести впечатление – те просветленные, которые добрались до истины, или думали, что добрались, находясь всю жизнь в неведении относительно точки отсчета. Недоучки или, наоборот, слишком ученые, полагающие, что только они знают истину. Этот человек, подумал Акинобу, или слишком молод, или хмель бьет ему в голову.

– Вы ошиблись, по императорской дороге ходить опасно.

– Если ты хотел нас предупредить, ты опоздал.

– С тех пор, как появились арабуру, лес стал заколдованным.

– Я не знал, – признался Акинобу, все еще не веря ни единому слову незнакомца.

Они выпили сразу по три чашки пива, пытаясь заглушить в себе нарастающую тревогу. Как и Натабура, Акинобу понял, что сегодня не его день, что Боги смотрят совсем в другую сторону и что им нет дела до него. Надо было выпутываться. Надо было встать и уйти, несмотря на то, что это выглядело бы невежливо, но словно невидимая сила удерживала его на месте.

– Из императорского леса еще никто не возвращался, – объяснил Абэ‑но Сэймэй.

– Почему?

– Там поселилась черти и их друзья – песиголовцы.

– Черти? – удивился Акинобу. – Песиголовцы? Я не знал, что существует и такая нечисть.

Абэ‑но Сэймэй обрадовался тому, что может просветить человека.

– Они пришли вместе с арабуру. Но они не из их страны. Твои друзья погибли.

Абэ‑но Сэймэй уселся поудобнее. Он и не думал покидать харчевню на Поднебесной. Азарт охотника владел им, а неведомое манило так же, как Акинобу.

– Расскажи, что ты знаешь, – произнес Акинобу так, чтобы остудить пыл незнакомца.

Он не верил, что Натабура погиб, мало того, он не чувствовал этого. Но в своей радости Абэ‑но Сэймэй был неутомим, как бобр, подтачивающий дерево. Это раздражало.

– Я знаю, что арабуру пришли не с запада, а с востока, и что они живут в теплых краях, где не бывает снега. А оружие у них чужое.

– Чужое? – как эхо переспросил Акинобу. – Откуда?

Ну да! – едва не подскочил он. Как я раньше не догадался. О подобном оружии не говорилось ни в одном источнике знаний: ни на севере, ни на юге, ни на востоке, ни на западе. Значит, оно неземное. Неужели они пришли с неба? Выходит, что Боги действительно отвернулись от всех нас, от Нихон, и борьба предстоит нешуточная. Но зачем кому-то из чужих Богов нападать на крохотную страну? Мысль о том, что во всей этой истории участвует космическая сила, заставила его на некоторое время забыть о собеседнике. Вдруг он услышал.

– Мшаго – это оружие Богов. Но не наших, иначе они давно поделились бы с нами.