Месть смертника. Штрафбат

Белоконь стал задремывать, обнаружил это и ужаснулся. Нужно было чем-то заняться. Он посмотрел на листья перед собой и в очередной раз убедился в том, что городской житель далек от природы. Что же это за дерево? Похоже на дуб, края листьев немного отличаются, но тоже волнистые. Наверное, все же какая-то разновидность дуба. Если так, то в расположении логова капитана госбезопасности был скрытый смысл. Возможно, блиндаж нарочно вырыт именно тут. Поскольку Корж находит гадкое удовольствие в том, чтобы допрашивать красноармейцев под сенью дубовых листьев – фашистской символики… Если это чертово дерево все-таки дуб. Если нет – то нет.

Глаза слипались.

Двое особистов вынесли солдата из блиндажа и передали людям плосколицего старшины. Привели еще кого-то.

Вокруг постепенно темнело.

Белоконь подумал, что где-то здесь, в штабе, совсем рядом, может быть его Рита. Он мог бы ее увидеть. Он мог бы ее обнять… Сердце стучало, по спине и по лбу катились капли пота. Сейчас лучше этого не представлять. Он же не переживет.

…Нужно было подумать головой раньше и достать где-нибудь часы. Найти на немецкой высоте, выменять. Он так и не позаботился заменить чем-нибудь свой давным-давно сгинувший «Луч», поэтому не знал, сколько просидел на дереве. Два часа? Три? Больше?..

За это время наступила ночь, звездная и ясная. Белоконь мог различить свои руки, темные листья перед собой, усеянное голубоватыми огоньками небо. Это было замечательно. Больше всего сейчас он боялся ослепнуть. После долгого похода, явно неполноценного питания, да и всей выматывающей штрафной свистопляски это было бы естественно. Сумеречное зрение пропадало именно в таких случаях. Пришлось бы ночевать в лесу и думать, как бы застать Коржа в одиночку завтра, после рассвета…

Голос Керженцева раздавался у входа в блиндаж. Белоконь не видел капитана госбезопасности, но слышал каждое его слово. Корж отдавал распоряжения об усилении охраны в овраге, о смене постовых у пулеметов. Он поинтересовался у кого-то, не было ли Крысюка. Белоконь фыркнул. После этого Корж отпустил подчиненных.

Белоконь подождал, пока особисты разойдутся, и осторожно спустился вниз. Постоял, опершись на ствол и растирая ноги. Несколько раз присел, помахал руками. Чтобы отойти от вахты на дереве, понадобилось несколько минут. Белоконя уже охватило лихорадочное предчувствие. Он оставил вещмешок на земле, бросил автомат. Поколебавшись, поднял автомат и закинул его за спину на ремне.

Блиндаж снова открылся и оттуда вынырнул субтильный силуэт. Ему вслед доносились последние указания:

– …и что бы она ни говорила, все равно приведешь! Это приказ, Лютиков!

– Есть, товарищ капитан госбезопасности! – откликнулся субтильный.

Белоконь стоял, замерев. В темноте Лютиков его не заметил, удалился в сторону других блиндажей. Теперь Корж наверняка один. На случай, если это не так, у Белоконя есть «папаша». Но лучше не стрелять – на выстрелы сбегутся и особисты, и штабники.

С минуту он всерьез думал о том, чтобы найти где-нибудь в штабе гранату типа «Ф-1» и бросить ее в блиндаж. Нужно будет быстро уходить, но проблема даже не в этом. Он просто не может так поступить, это же совсем не то. Хватит решать вопросы гранатами – речь все-таки не о фрицах. Здесь совсем другие счеты. Керженцева нужно задушить, а не грохнуть издали.

Корж прикасался к Рите. Кровь пульсировала в мышцах, шумела в ушах. Эта тварь, возможно, не только прикасалась…

Эта мысль решила все.

Белоконь приблизился к блиндажу и увидел, что в проеме курит человек. Белоконь сделал шаг вперед, крутанул автомат на ремне и сунул курильщику прикладом в зубы. Успел отметить, что под прикладом хрустнуло. Корж влетел внутрь. Белоконь спрыгнул с земляной ступеньки, пригнулся, вошел следом и прикрыл дверь.

Горели две масляные лампы. Стол, фуражка на нем, нары… Знакомая обстановочка.

Белоконь упустил пару секунд. У Керженцева оказалась отличная реакция – не вставая с пола, он схватил табурет и бросил им в нападавшего.

Штрафного старшину ударило в плечо, но это его только распалило. Корж успел достать наган, и когда он уже навел его на Белоконя, на руку с револьвером обрушился «папаша» старшины. Раздался выстрел, пуля ушла в стену, а наган отлетел в сторону. Белоконь как следует пнул распростертого врага между ног, отбросил автомат и тут же пропустил удар под колено. Он рухнул на Керженцева боком. Капитан извивался и шипел окровавленным ртом с осколками зубов. Белоконь двинул ему в челюсть раскрытой ладонью, схватил одной рукой за горло поверх расстегнутого воротника и придавил врага коленом к полу. На штрафника сыпались удары. Кулаки Керженцева не причиняли ему вреда, он их почти не чувствовал. Особист попытался вцепиться в его горло, но не дотянулся.

– Говоришь, длинные руки?! – прорычал Белоконь. – У тебя, тварь, длинные руки?!!

От ярости он не смог произнести ничего внятного, кроме этих слов.

Корж шевелил разбитыми губами, хрипел и плевался. Если бы особист не напряг шею изо всех сил, Белоконь бы ее сломал. Даже одной рукой.

– А-а-а-а… – раздалось за спиной.