Месть в смирительной рубашке

– Да это Лариса Михайловна, ее все Грымзой зовут, потому что она злюка, каких свет не видывал. Она, похоже, ненавидит не только больных, но и вообще всех людей, если дежуришь в ее смену – совет: на глаза ей не попадайся. Просто тихо убирай помещения, а в свободное время не выходи из каморки, живее будешь. Она, конечно, может вызвать – вон, видишь, звонок висит? Если услышишь, что звенит, значит, тащи ведро с водой и тряпку, за кем-то убирать нужно. Еще тебе выдадут рацию, по ней могут тоже вызвать, потому что по мобильному иногда не дозвониться. Только смотри, рацию не посей где-нибудь, иначе из своего кармана покупать будешь! Поняла?

– Ага, поняла, – послушно закивала я. – Так что там с суицидником-то стало?

– Да ему че, лечат его… Выжил, только перепугал всех да Ленке работы подогнал. В общем, суицидники самые хлопотные тут, за ними глаз да глаз нужен, но это забота медсестер. Еще плохо, если поступают девки с расстройством пищевого поведения, тоже нам работы прибавляют. Сейчас тут таких нет, но весной была одна, вот с ней тоже геморрой…

– Они что, тоже вскрыться пытаются? – изумилась я.

Гульнара махнула рукой.

– Эта не пыталась. Да куда ей там, с весом в тридцать килограммов! Так-то ничего девчонка, адекватная, но только когда дело не касалось еды. Вот завтрак, обед и ужин – так это кошмар просто! Я даже думала больничный взять, чтоб подождать, когда ее наконец-то выпишут… Она мало того, что истерила, когда в нее еду пихали – ну, сама не жрала вообще, типа, похудеть еще пыталась. К ней тяжелую артиллерию вызывали, Веру Ивановну. Она ее с ложки кормила, даже руки вроде заламывала, девка эта – Наташа, то ли Даша, не помню, – мне сама рассказывала. Ну вот, если в эту Дашку чудом что-то из еды попадало, так надо было около нее час сидеть и в туалет ее не пускать, чтобы она рвоту не вызвала. Так знаешь, что она делала? Все равно умудрялась выблевать все, ну это ж надо, какая скотина! И потом бегай за ней и убирай, ад кромешный… Наверно, столько рвоты я в жизни не убирала, как за этой Дашкой. С тех пор я молюсь, чтобы больше таких больных не поступало, по-моему, суицидники и то лучше…

– Да, весело тут у вас, ничего не скажешь! – хмыкнула я.

Гульнара согласно закивала.

– Ой, а тут вообще такая история случилась недавно, прямо детектив какой-то! – Девчонка, похоже, истосковалась по общению, лучшего рассказчика и пожелать невозможно. Гульнара самозабвенно вываливала на меня потоки информации, я сидела на кровати (девчонка выделила мне местечко, усевшись на подушку) и надеялась, что внезапный звонок не прервет наш разговор. Похоже, сейчас санитарка выдаст мне информацию, ради которой я и устраивалась сюда на работу…

– Ты представляешь, у нас вчера пациентка сбежала! – воскликнула Гульнара. – Причем в мою смену, я работала! Хорошо, что я не медсестра, видимо, она сбежала, пока я подвал мыла. Ой, то есть нулевой этаж, все время с языка срывается – подвал… Короче говоря, лежала тут одна алкоголичка, Маша ее зовут. По-моему, она тут из-за несчастной любви, ну, что-то такое. Короче, бросил ее любовник, а она, дура, взяла да спилась. Ну, мать ее сюда и определила. Ее, Машу то есть, Грымза невзлюбила, все издевалась над ней, Машка рыдала и домой хотела. А вчера после пересменки хвать – и обнаружилось, что Машки-то нет! Как раз Грымза на дежурство заступила, вот и проворонила Машку, а той и след простыл! Ее искали все – и врачи, и Грымза, – да только не нашли, мать Машки приезжала, ей сказали, что дочка сбежала, но где она – никто не знает. Представляешь?

– Ничего себе! – воскликнула я. – Но как отсюда можно сбежать? Двери же на замок запирают, на окнах решетки…

– Вот и я о том! – подтвердила Гульнара. – Но она как сквозь стены прошла, иначе не скажешь! Ее так и не нашли…

– Может, ей помог кто сбежать? – предположила я.

Гульнара покачала головой.

– Кто? Ты что, смеешься? Врачи и медсестры не станут этого делать, я – тем более, даже если бы Машка мне заплатила, ну его, работу терять… Я тут уже знаешь сколько работаю? А пациенты при всем своем желании не смогут никому помочь уйти отсюда, многие хотят, да не могут. А Машка смогла! Даже иногда кажется, что она – ведьма… Ой, да тут вообще странные вещи творятся, я тебе говорю, иногда самой жутко становится!

– Например? – насторожилась я.

Гульнара вытаращила глаза и шепотом заговорила:

– Несколько месяцев назад, в начале лета, тут одна вообще умерла, представляешь? У нее сердце остановилось, вот так вот! И спасти ее не смогли! Жуть-то, а? На самом деле я думаю, что все из-за наркотиков, эта пациентка наркоманкой была, потому ей и не смогли помочь. Перед смертью она галлюцинации видела, мерещилось ей всякое, и вообще, похоже, она с ума сошла! В последние дни своей жизни она только смотрела на всех вытаращенными глазами, никого не узнавала и только маму звала. А мамы-то у нее давно в живых не было, и вообще, никто к ней не приходил, не навещал… Жалко ее было, если честно. Вот так умереть в одиночестве, да еще в психушке – врагу не пожелаешь…