Месть зэка

— Я тебе скажу, люди в авторитете, — тем временем продолжал кавказец. — Иначе как могли за ним пригляд пустить по всему городу. Но не центровые. Сдастся мне, как он рисует их, не так давно откинулась братва. Такие волки самые опасные. Изголодались в зоне, вышли — ничего нет, а все близко. За деньги любого загрызут. Ничего не боятся. Теперь от него не отстанут.

— Вычислить их никак нельзя? — поинтересовался Вадик. — Может добазарились бы, дали бы ребятам пару кусков.

— Если бы я их увидел, может, и договорились бы, а с ним они базарить ни о чем не будут. Они думают, что крепко его за горло держат, значит, с ним разговор один — или деньги, или убивать.

— Так уж и убивать, — встрял в разговор Дмитрий Дмитриевич — и напрасно.

Никто не обращал на юбиляра внимания, будто не его жизнь и средства были в опасности.

— Слушай, — сказал высокий сухой пацан, которого все называли почему-то Манделой, — они ведь не должны его ни на шаг отпускать. Должны пасти до последнего. Стало быть, там команда не самая маленькая. А что, если пустить ребят по микрорайону, может, кого вытащат?

— Надо сделать так, — рассудил Вадик. — Димыч у нас за подсадную. Пусть, не торопясь, поездит по городу, а мы за ним. Глядишь, и выкупим хвоста.

— Может быть, и не одного, — со смешком сказал Мандела. — Кто знает, кто его еще пасет кроме этих.

— Никто, — вякнул Дмитрий Дмитриевич.

— Этого ты наверняка знать не можешь. — рассудил Вадик. — Ты пока танцуй, — предложил он юбиляру, — развлекайся вовсю, а мы еще ребят подтянем. Может быть, игра будет на всю ночь.

Дмитрий Дмитриевич и сам хотел забыть эти мерзкие, траченные жизнью лица, унижение и страх, которые он испытал в машине. Он вернулся в банкетный зал и до двух часов ночи, отстав от обычной умеренности, вливал в себя отменный грузинским коньяк, заставляя пить быстро захмелевшую Татьяну и ее веселых подруг. Когда он выходил после долгого застолья, поддерживаемый с обеих сторон дамами, его на мгновение перехватил Мандела.

— Мы сечем поляну, — сказал он, деликатно придерживая Дмитрия Дмитриевича за локоть. — Ты езжай, как ни в чем не бывало, к дому, а мы их выкупим. Только не гони, дай им прицепиться.

— А где все ребята? — с некоторым трудом спросил Дмитрий Дмитриевич. Перед глазами у него все сияло и плыло.

— Ребята на месте, — отмахнулся Мандела. — Ты машину-то сможешь вести?

— В любом состоянии. — отрекомендовался Дмитрий Дмитриевич. — Без проблем. Так ребята помогут?..

— Езжай тихо, — еще раз подчеркнул Мандела и исчез.

Не задерживаясь, Виктор вышел из кабинета. Теперь он не был уверен, что правильно поступил, сгоряча открыв стол Хацкова. Если старый пень застал бы учетчицу, роющуюся в его бумагах, вряд ли он удовлетворился бы ее объяснениями и нашел способ выйти на Виктора. Но вообще в разнице между его данными и данными бухгалтерии было что-то удивительно странное. Уж что-что, а учет у Хацкова был поставлен строго. Виктор поднялся к себе, но, не доходя до дверей увидел Питера, который сигналил ему, что в цехе неблагополучно, Виктор влетел в цех и увидел… легкого на помине Хацкова, который подозрительно оглядывался, стоя на негнущихся ногах посреди цеха.

Его дряхлость только подчеркивала ту силу власти казнить и миловать заключенных, которой обладал этот наполовину выживший из ума заслуженный чекист. Внезапно Хацков сложился чуть ли не вдвое и нырнул под стол петухов. Те испуганно встали, не зная, что делать. Однако Хацков появился с другой стороны стола весьма довольный, даже улыбающийся. Ощущение от его улыбки было такое, будто на коре дерева появилась трещина. Он с трудом встал на ноги, вездесущий Вова поддержал его под ручку, чем Хацков, кажется, остался доволен.

— Все… чисто, — каркнул Хацков, откашливаясь. — Твое рабочее место? — обратился он к Курицыну, который от страха потерял дар речи и смог только кивнуть.

— Петух?

— Петух!

— Молодец… — слова вылетали из Хацкова, словно горячие картофелины, рывками. — Детали… на землю… не роняешь. Бригадир, выпиши ему дополнительные два рубля на ларек.

Довольный Хацков все же не успокаивался. Не так легко ему было подняться на два пролета вверх, поэтому если все же он попадал к Виктору, то стремился обозреть все наилучшим образом. Правда, приемы у него были весьма оригинальные. До последнего дня своего пребывания в зоне Виктор так и не смог понять, то ли Хацков в самом деле спятил на почве бережливости, то ли играл одному ему ведомую роль. Вот и сейчас Хацков обошел каждый стол, потом сделал круг вокруг мусорного ящика и буквально нырнул в него с головой, разгребая мусор руками. Он появился весь грязный и разочарованный и, не стряхивая грязь с потертого пальто, которое неизменно носил зимой и летом, спросил у Виктора:

— А на дне деталей нету?

«Совсем ошизел старый пес», — подумал Виктор, но вслух предупредительно ответил:

— Ни в коем случае, мы за этим смотрим. Кстати, Николай Петрович, вопрос можно? Мужики обижаются. Пашут, пашут, а на карточке голый Вася. По накладным подача в два раза меньше, чем по факту.