Михаил Наумович Герчик

Место в кабине

1.

Старый грузовик, обтянутый брезентом, назывался важно и значительно — грузовое такси. Слово «грузовое» для краткости опускалось и раз в день, в шестнадцать часов, диспетчер торжественно объявлял в хриплый репродуктор: «Через пять минут с привокзальной площади отправится такси по маршруту Мелов — Рыбин».

Грузовик давно уже собирались отправить на свалку и однажды даже отправили: в Рыбин пустили новенький синий автобус. Но дорога туда была такой, что из пятого рейса автобус в гараж притащила на буксире ремонтная летучка, и несколько месяцев после этого синий красавец простоял на приколе: его не могла отремонтировать целая бригада слесарей. Тогда вспомнили про старенькое такси, немного подлатали его, и оно снова начало исправно совершать свой нелёгкий путь.

Водил грузовое такси шофёр дядя Вася. Был он уже немолод, замкнут и угрюм. Огромный, длиннорукий, он с трудом помещался в небольшой кабине, сидел в ней, низко склонившись над рулём, и от этого всегда сутулился. Насмешки над своей машиной он переносил молча и только иногда одаривал не в меру расходившихся шутников таким взглядом, что они тут же прикусывали язык.

Несколько раз дяде Васе предлагали перейти на другую машину — на автобус или даже на «Волгу», но он неизменно отказывался. «Я эту чёртову дорогу лучше всех изучил, — хрипло говорил он, втянув голову в плечи. — Других пускать — только машины гробить. Вот проложат на будущий год асфальт — уйду». И все с ним соглашались: действительно, дядя Вася, как никто, знал на этой дороге каждую рытвину, каждый ухаб, а было их там столько, что даже электронная машина не смогла бы сосчитать и за день.

В шестнадцать часов с минутами дядя Вася отправлялся в Рыбин и, если дело было летом, уже в восемнадцать был на месте: невелико расстояние — шестьдесят километров. В остальные времена года этот путь занимал у него, в зависимости от погоды, от трёх до шести часов. Назавтра в семь утра он отправлялся из Рыбина назад в Мелов, чтобы к шестнадцати ноль-ноль снова подать такси на привокзальную площадь.

Трудная была работа у дяди Васи, но он не жаловался. В кабину к себе сажал обычно только старух, женщин с маленькими детьми или больных. И больше никого. Если таких не было, оставался один. Те, кому не однажды приходилось ездить с дядей Васей, знали это и даже не напрашивались.

Особые пассажиры занимали место в кабине у дяди Васи, когда он ехал один, — школьники. Много их было, ребятишек из маленьких деревень, стоявших при дороге, кому приходилось по километру, по три, а то и по пять шагать в большие сёла на занятия. Завидев их, дядя Вася притормаживал, забирал двух-трёх малышей в кабину, а остальные в это время горохом сыпались в кузов. Все школы на дороге дядя Вася знал наперечёт.

Ребята, которых подвозил дядя Вася, не насмехались над старым грузовым такси. Оно казалось им самой лучшей машиной в мире. Оно появлялось из Рыбина как раз тогда, когда ты, поёживаясь после тёплой постели, выходил с портфелем в непроглядную темень зимнего утра, а на дворе кружила метель и мороз обжигал щёки. А надо было идти да идти. Обязательно надо, потому что нельзя не идти в школу. И этот старенький грузовичок останавливался возле тебя, завизжав тормозами, и хлопала дверца, и сильные руки втаскивали тебя в кабину.

Так скажите же сами — разве можно было шутить над видавшим виды грузовым такси, над вечно угрюмым дядей Васей, если они за пять — десять минут в любую погоду переносили тебя, как добрые волшебники, в школу, а вечером, случалось, подвозили домой, ничего с тебя за это не спрашивая?!

2.

Очень любили школьники дядю Васю, хотя далеко не каждый мог похвастать, что услышал от него десяток слов: неразговорчив был шофёр. Подхватит под мышки — посадит, подхватит — высадит. И только Васька Кныш из деревни Ельники был исключением. Если верить ему, о чём только не успевал переговорить с ним дядя Вася за те двадцать, а иногда даже меньше минут, которые нужны были машине, чтобы преодолеть шесть километров совсем плохой дороги от Ельников до деревни Сухари, где была средняя школа. О космосе и отметках, о телевизорах и автомобилях с реактивными двигателями, о том, какую замечательную проложат в будущем году от Мелова до Рыбина дорогу, и дядя Вася будет водить по ней не грузовое такси, а голубой автобус с большущими стёклами. Кнышу приходилось верить, потому что проверить его нельзя было никак: из Ельников в Сухари ходило только трое — Васька, Алесь Микулич и Костик Сакович. Васька был младшим, пятиклассником, и место в кабине принадлежало ему по неписаному, установленному дядей Васей закону. И к тому же ребята слышали, как всякий раз, открывая перед Васькой дверцу, дядя Вася хрипло говорил: «Здоро́во, тёзка!»

3.