Метафизика достоинства

Оба преданных сталиниста описывали Верховного совершенно одинаково. Первое, что поражает, – какой он маленький. И второе – всё лицо в оспинах. Ни на одной фотографии, ни на одной киноленте этого не видно. Везде почти среднего роста и с абсолютно гладкой кожей лица. Как это объяснить, не знаю. Так же как и то, почему сын грузинки-подёнщицы и осетина-сапожника Джугашвили, убитого в пьяной драке, о себе в анкете написал: «Национальность – русский, социальное происхождение – интеллигент».

В марте 1953 года, когда Сталин умер, мне было семь лет. Мы с мамой поехали в гости к её родному брату на Тучков переулок. Мой двоюродный братишка-ровесник встречает меня вопросом: «Угадай, Сталин умер?» – «Умер».

У нас в школе бюст Пушкина заслонил огромный портрет вождя в чёрной рамке, и старшеклассники стояли в почётном карауле.

Братик суёт мне фигу в нос: «Не умер. Он жив в наших сердцах!»

Этот бюст Пушкина из вестибюля здания бывшей 69-й мужской средней школы на углу Кировского (Каменноостровского) проспекта и улицы Скороходова (Большой Монетной), где одно время располагался Александровский лицей, сейчас стоит перед Пушкинским Домом на набережной Макарова.

Шестьдесят пять лет спустя вижу, что братик мой, с подачи папы-фронтовика, был прав. Потому что вопрос о смерти Сталина не исторический, а практический. Спорить об усатом можно сколько угодно, и обе стороны будут по-своему правы. Но, как учил Маркс, практика – критерий истины. Сумеешь прийти к власти в России, никого не погубить и заложить в душе народной либеральные традиции (многопартийный парламент, независимый суд), чтобы через пять лет спокойно передать власть новому избраннику, который эти традиции сохранит, – тогда Сталин умер. Если не можешь, тогда фигу в нос – жив в наших сердцах.

Когда в очередной раз становится ясно, что «так жить нельзя», его сбрасывают с пьедестала. Когда становится ясно, что «хотели как лучше, а получилось как всегда», его склеивают и водружают обратно. Жаль, нельзя в мавзолей.

«Как всегда» означает, что конкурентная экономика внутри страны у нас не получается, военные и чиновные не позволят оттеснить себя на вторые роли – быть строгими арбитрами в чужой игре, поэтому во внешней экономике нам светят только вторые роли. И достойнее, «как всегда», усилить военное противостояние.

Восточную половину души надо кем-то и чем-то заполнить. Поставили памятник Ивану Грозному. Пока без Малюты Скуратова. Украина ставит памятники Мазепе, Петлюре и Бандере.

Об этом в «ПолитиКанте»: «Мы считали, что стоит избавиться от коммунистов – и Россия станет Европой. Они считают, что стоит избавиться от России – и Украина станет Европой», «Ибо дело не в лидерах, дело в народе», «У простого народа женская душа: он любит, чтобы его принуждали и говорили красивые слова».

К слову о красивых словах. Один израильский журналист пишет: «Когда, по-вашему, сербы потеряли Косово, “Сердце Сербии”, где в великой битве на Косовом поле они осознали себя единым народом, нацией?.. Сербы потеряли “Сердце Сербии”, когда албанцев, активно переселявшихся в Косово из соседней Албании после Второй мировой, в международных СМИ начали именовать “косоварами”. А коренных косовских сербов продолжили называть, как и раньше, – сербами. И в глазах мирового сообщества косовские албанцы автоматически превратились в коренное население, более того – в отдельный народ, имеющий право на свою государственность. А что сербы? У них же есть Сербия! Так что в начале было слово. Слово “косовары”. Отторжение Косово, признание его независимости состоялось уже потом».

Драма юности моей 60-х годов прошлого века состояла в том, что слово «философ» рисовало лысого мудрого старца под пальмой. Нечто совсем непривлекательное для юношей и девушек. Спасение пришло в 70-е, когда появилось модное слово «социолог».

В 1962 году к нам в десятый выпускной класс 23-й вечерней школы рабочей молодёжи приходил преподаватель из Финансово-экономического института. Агитировал поступать к ним учиться. Его обсмеяли. Радио гремело про Гагарина и Титова. «А нарукавники бухгалтеру выдают?» В 90-е появилось модное слово «предприниматель». В Финэк конкурс вырос, без блата было не попасть.

В 1954 году нас принимали в пионеры: «К борьбе за дело Ленина – Сталина будьте готовы!» – «Всегда готовы!». «За Ульянова – Джугашвили!» – уже не то. Роль псевдонима в истории отрицать нельзя. Как и роль каламбура. При Брежневе застойно жили «по-брежнему». При Горбачёве перестраивались: «Куй железо, пока Горбачёв».

Куй не куй, а народный характер – это «национальное бессознательное», и его не перекуёшь. Как писал Г. В. Ф. Гегель: «Русские женщины обижаются на своих мужей, если они не бьют их, – значит, они их не любят. Именно это и есть всемирная история – народы также хотят кнута». Когда старуха давала Заратустре наставления, она сказала ему: «Идёшь к женщине – не забудь плётку!» Ницше Гегеля не любил, но великие немцы оба.