Метаморф

Как оказалось, виверны умели высоко и далеко прыгать. Чудовища тяжело бежали прямо по корням, но куда страшнее было, когда они подымались по вертикальной поверхности, карабкаясь откуда-то снизу. Когти отлично впивались в корни, чья плотность немногим уступала камню. Длинные же хвосты быстро мотылялись туда-сюда, помогая удерживать равновесие.

Первым делом твари накинулись на беззащитные поселения. Гоблины, чтобы заблокировать авантюристов, невольно отвели большую часть своих войск к священному энергетическому узлу, обнажив свои же дома.

Теперь они за это расплачивались в полной мере.

Максу не надо было видеть, чтобы в красках представлять, что там творится. Истошные крики, звуки разрываемой плоти и бессмысленные мольбы о помощи говорили слишком о многом.

Зимин стиснул покрепче зубы: этот мир был жесток, и его стоило воспринимать таким, какой он есть.

Монстры подземелий не знали, что такое милосердие.

Гоблины в ужасе застыли, в отчаянии смотря, как их дома разламываются и уничтожаются, а дети и самки исчезают в окровавленных пастях.

Но растерянность быстро прошла.

Армия зеленокожих, перестроившись, неистово обрушила всю свою мощь на новых врагов.

Шаманы с яростью закружились на месте, исступленно молотя руками и всем чем придется по своим жутким бубнам и барабанам. Кожа разумных, пущенная на музыкальные инструменты, покорно призывала тварей из других планов бытия и духов, жаждущих полакомиться чьей-то жизненной силой.

Вся эта свора бросилась на гоблинов, напитывая их священной яростью и боевым духом. Да, она пила их продолжительность жизни, но при этом делала в разы сильнее. Теперь они не чувствовали боли и страха, готовые умирать, но не сдаваться.

Вот только глупо было бы считать, что гоблины забыли о своих изначальных врагах. Другая часть зеленокожих с боевыми кличами понеслась в сторону авантюристов.

— Ну что, парни?! Напоим свои топоры кровью вдосталь! — Готрикус с легкостью перемахнул через баррикаду и понесся на противника. Следом за ним метнулась и его команда.

— За ним! — скрепя сердце, отдала приказ Марта. Идти за сумасшедшим гномом ей не хотелось, но выбора не было. Оставаться здесь означало подписать себе смертный приговор. — Держимся позади и да помогут нам боги!

Макс растянул губы в предвкушающей усмешке. Подземелье умело поощрять своих созданий. Та энергия, которую он получал от убийств, была столь сладостной, что он просто жаждал вновь погрузиться в столь желанную резню.

Повинуясь его жутким желаниям, тело стремительно менялось. Морф совершенно не экономил, так как знал, что скоро энергии будет вдосталь. Более того, уже случившаяся битва расширила запас как внутренней энергии человека, так и симбионта.

Каждое сражение делало их капельку сильнее. Могущественный союз человеческого существа и монстра.

Землянин этого не видел, но его руки удлинились на десяток сантиметров, выдвинулись когти, ноги стали покрываться броней и дополнительными мышцами, отчего ткань штанов начала угрожающе натягиваться. Спина ощетинилась целой россыпью смертоносных шипов, росших особо обильно вдоль позвоночника. Шлем скрипнул, когда череп чуть изменился, становясь чуть более вытянутым.

Не было особых боевых кличей или криков. Все уже было сказано до этого, еще в первом столкновении. А возможно, их было неслышно из-за грохота сражения гоблинов и виверн.

Вновь и вновь двуручный топор пел свою смертоносную песню, неся смерть и запустение в рядах врагов. Его широкие взмахи захватывали разом нескольких противников, отправляя прямиком на тот свет.

От непрерывного потока энергии мускулы Макса увеличились настолько сильно, что нагрудник тихо трещал. Удерживающие его лямки грозили лопнуть, позволив человеческому телу продолжать страшные мутации.

Макс все еще удерживал свое собственное сознание на поверхности того бурлящего котла из голода, жажды сражения и опасности, но далеко не всегда логика успевала добраться до его разума.

Иной раз, забывшись, он бил топором даже не острой кромкой. Тяжелая полоса металла превращала несчастных гоблинов в фаршированные костями котлеты, которые цепляли тех, кто стоял за ними, отправляя в болезненный полет до земли или в черную пустоту обрыва.

Иногда Макс приходил в себя, начиная сражаться так, как учили, но безумие сражения вновь и вновь подтачивало его человеческое «я», поднимая наверх все то звериное начало, которое спрятано в каждом из разумных.

Он не заметил, как отпустив второй лапой ручку топора, тут же ей кого-то разорвал. Да, это теперь была именно лапа, ведь ничего человеческого в ней не осталось.

Если в первом бою гоблинам было что терять, и поэтому они дрались с оглядкой на последствия, то теперь они окончательно потеряли любые ограничения. Магия шаманов гнала их вперед, осатаневших и лютых. Беспощадных к другим и даже самим себе.

И Макс или, точнее, то, во что превратился союз человека и одного из самых жутких порождений глубоких уровней Подземелья, готовы были выплеснуть на них всю свою жажду крови и смертоубийства.