Метаморфозы

385 Оскорблена, влюблена и женщина тоже Цирцея!»

Дважды затем на восток обратилась и дважды на запад;

Палочкой трижды к нему прикоснулась и три заклинанья

Произнесла, — и бежит он, и сам удивляется бегу

Быстрому, как никогда, и пух замечает на теле;

390 И, возмущенный, что вот новоявленной птицей нежданно

В Лация рощи влетел, он твердым клювом деревья

Бьет в досаде своей, ветвям пораненья наносит.

Крылья же птицы хранят окраску пурпурной хламиды;

Прежняя пряжка его, золотая одежды заколка,

395 Стала пером: золотой вкруг шейки горит ожерелок.

Нет ничего уже в нем от прежнего Пика — лишь имя.

Спутники Пика меж тем понапрасну его призывали

Долго в полях и нигде отыскать не могли господина,

А Титаниду нашли; она уж расчистила воздух,

400 Ветрам и солнцу уже разрешила туманы рассеять.

Изобличают ее в преступленье и требуют Пика.

К силе прибегли; разить беспощадным готовы оружьем.

Вредные зелья она, ядовитые брызгает соки;

Ночь и полночных богов из Эреба, из Хаоса кличет,569

405 Молитвословье творит завыванием долгим Гекате.

С мест повскакали своих — сказать удивительно! — рощи,

И застонала земля, побледнело вдруг дерево рядом,

Крапом меж тем на лугу заалели кровавые капли,

Камни и те издают как будто глухое мычанье;

410 Лают как будто бы псы; земля в отвратительных змеях

Лоснится, а над землей — прозрачные души порхают.

И в изумленье толпа, устрашилась чудес. Устрашенным

Тростью волшебной она удивленные тронула лица, —

И от касанья того различные чудища-звери

415 В юношей входят. Никто не остался в обличий прежнем.

Феб, склоняясь, уже налегал на Тартессии570 берег.

Но понапрасну ждала — душой и очами — Канента

Мужа. Челядь меж тем и народ по лесам разбежались

В поисках, перед собой освещая огнями дорогу.

420 Мало того что рыдала она, что в грудь ударяла,

Волосы в горе рвала, — хоть все это было; из дому

Вырвалась и по полям латинским блуждала в безумье.

Шесть наступивших ночей и столько же солнца восходов

Зрели ее, как она, без сна и без пищи, по воле

425 Случая, взад и вперед по горам и долинам бродила.

Видел последним ее, утомленную плачем и бегом,

Тибр, — как тело она преклонила на берег холодный.

Там, слезой исходя, страданьем рожденную песню

Петь начала, и звучал чуть слышно жалобный голос, —

430 Так, умирая, поет свою песню предсмертную лебедь.

Тонкая плоть наконец размягчилась от плача; помалу

Чахла она, а потом в воздушном исчезла пространстве.

Слава, однако, поднесь за местом осталась. Камены571

Древние Певчим его нарекли по прозванию нимфы».

435 Вот что за длительный год мне рассказано было, что сам я

Видел. Но там засидясь и ленивыми став от отвычки,

Мы получаем приказ вновь плыть, вновь парус наставить.

Тут же Титания нам предсказала, что снова неверный

Ждет нас и длительный путь и опасности в море суровом.

440 Взял меня страх, признаюсь, и причалил я к этому брегу».

Кончил рассказ Макарей. Тут Энея кормилица в урне

Мраморной скрыта была, на холме же стих краткий начертан:

«Здесь Кайету — меня — благочестьем известный питомец

В должном пламени сжег, из аргосского пламени вырвав».

445 Вот отвязали причал, к прибрежным кустам прикрепленный,

И покидают дворец худословной богини, от козней

Дальше бегут и приходят в леса, где в темных туманах

Тибр с его желтым песком пробивается к морю. Энею

Дом достается и дочь рожденного Фавном Латина,

450 Но не без брани. Война разгорелась вскоре с жестоким

Племенем. Турн свирепел, за жену нареченную гневен.572

С Лацием вся вступает в борьбу Тиррения; долго

В бранных тревогах войска добиваются трудной победы.

Каждый помогой извне свою рать увеличить стремится.

455 Скоро рутулов уже и троян многочисленны стали

Станы; не тщетно Эней отправлялся к порогу Эвандра;

Венул же тщетно ходил к беглецу Диомеду573 в великий

Город его. Диомед под державою Япига Давна

Мощную крепость возвел и полями владел, как приданым.

460 Передал Венул ему поручения Турновы, с просьбой

Помощь войсками подать, но герой этолийский сослался

На недостаточность войск; на войну посылать не хотел он

Тестя народы, а сам людей не имел-де, которых

Вооружить бы он мог: «Не подумай, что я измышляю,

465 И хоть страданья опять обновляются повестью горькой,

Я потерплю и о всем расскажу. Лишь в пепле погибла

Троя, и Пергам стал данайского пламени пищей,

Тут нарикийский герой574 похитил деву у Девы,

Кару на всех наложил, что ему одному полагалась.

470 Все мы раскиданы, мчат нас в море враждебные ветры,

Молнии, ливень и мрак, неистовство неба и моря, —

Все мы, данайцы, снесли; Кафарей575 был вершиною бедствий.

Не задержусь, излагая подряд все бедствия наши, —

Грекам казалось тогда, что готов и Приам их оплакать.

475 Я же, заботой храним доспехи носящей Минервы,

Ею был вырван у волн, — и опять от родного отринут

Аргоса я. Не забыв о ране давнишней, Венера

Гонит благая меня. Так много трудов претерпел я

И на широких морях, и в военных на суше бореньях,

480 Что называл, и не раз, счастливыми тех, что погибли

Вместе от бури одной, Кафареем жестоким в пучину

Погружены. Я жалел, что не был одним из погибших.

Крайние беды терпя, сотоварищи в бурях и бранях