Метаморфозы

265 Легкие серьги в ушах, на грудь упадают подвески.

Все ей к лицу. Но не меньше она и нагая красива.

На покрывала кладет, что от раковин алы сидонских,450

Ложа подругой ее называет, склоненную шею

Нежит на мягком пуху, как будто та чувствовать может!

270 Праздник Венеры настал, справляемый всюду на Кипре.

Возле святых алтарей с золотыми крутыми рогами

Падали туши телиц, в белоснежную закланных шею.

Ладан курился. И вот, на алтарь совершив приношенье,

Робко ваятель сказал: «Коль все вам доступно, о боги,

275 Дайте, молю, мне жену (не решился ту деву из кости

Упомянуть), чтоб была на мою, что из кости, похожа!»

На торжествах золотая сама пребывала Венера

И поняла, что таится в мольбе; и, являя богини

Дружество, трижды огонь запылал и взвился языками.

280 В дом возвратившись, бежит он к желанному образу девы

И, над постелью склонясь, целует, — ужель потеплела?

Снова целует ее и руками касается груди, —

И под рукой умягчается кость; ее твердость пропала.

Вот поддается перстам, уступает — гиметтский451 на солнце

285 Так размягчается воск, под пальцем большим принимает

Разные формы, тогда он становится годным для дела.

Стал он и робости полн и веселья, ошибки боится,

В новом порыве к своим прикасается снова желаньям.

Тело пред ним! Под перстом нажимающим жилы забились.

290 Тут лишь пафосский452 герой полноценные речи находит,

Чтобы Венере излить благодарность. Уста прижимает

Он наконец к неподдельным устам, — и чует лобзанья

Дева, краснеет она и, подняв свои робкие очи,

Светлые к свету, зараз небеса и любовника видит.

295 Гостьей богиня сидит на устроенной ею же свадьбе.

Девять уж раз сочетавши рога, круг полнился лунный, —

Паф453 тогда родился, — по нему же и остров был назван.

Был от нее же рожден и Кинир, и когда бы потомства

Он не имел, почитаться бы мог человеком счастливым.

300 Страшное буду я петь. Прочь, дочери, прочь удалитесь

Вы все, отцы! А коль песни мои вам сладостны будут,

Песням не верьте моим, о, не верьте ужасному делу!

Если ж поверите вы, то поверьте и каре за дело.

Ежель свершенье его допустила, однако, природа, —

305 За исмарийский народ и за нашу я счастлив округу,

Счастлив, что эта земля далеко от краев, породивших

Столь отвратительный грех. О, пусть амомом богаты,

Пусть и корицу, и нард, и из дерева каплющий ладан,

Пусть на Панхайской земле454 и другие родятся растенья,

310 Пусть же и мирру растят! Им дорого стала новинка!

Даже Эрот объявил, что стрелой не его пронзена ты,

Мирра; свои он огни от греха твоего отвращает.

Адской лучиной была ты овеяна, ядом ехидны,

Ты их трех фурий одна: преступленье — отца ненавидеть,

315 Все же такая любовь — преступленье крупней. Отовсюду

Знатные ищут тебя домогатели. Юность Востока

Вся о постели твоей соревнуется. Так избери же,

Мирра, себе одного, но, увы, все в одном сочетались.

Все понимает сама, от любви отвращается гнусной

320 Мирра, — «Где мысли мои? Что надо мне? — молвит, — о боги!

Ты, Благочестье, и ты, о право священное крови,

Грех запретите, — молю, — преступлению станьте препоной,

Коль преступленье в том есть. Но, по правде сказать, Благочестье

Этой любви не хулит. Без всякого выбора звери

325 Сходятся между собой; не зазорно бывает ослице

Тылом отца приподнять; жеребцу его дочь отдается,

Коз покрывает козел, от него же рожденных, и птицы

Плод зачинают от тех, чьим семенем зачаты сами.

Счастливы те, кто запретов не знал! Дурные законы

330 Сам себе дал человек, и то, что природа прощает,

Зависть людская клеймит. Говорят, что такие, однако,

Есть племена, где с отцом сопрягается дочь, или с сыном

Мать, и почтенье у них лишь растет от любви их взаимной.

Горе мое, что не там привелось мне родиться! Вредят мне

335 Здешних обычаи мест! Но зачем возвращаюсь к тому же?

Прочь, запрещенные, прочь, надежды! Любви он достоин, —

Только дочерней любви! Так, значит, когда бы великий

Не был отцом мне Кинир, то лечь я могла бы с Киниром!

Ныне ж он мой, оттого и не мой. Мне сама его близость

340

Стала проклятием. Будь я чужой, счастливей была бы!

Лучше далеко уйду и родные покину пределы,

Лишь бы греха избежать. Но соблазн полюбившую держит:

Вижу Кинира я здесь, прикасаюсь к нему, говорю с ним,

Для поцелуя тянусь, — о, пусть не дано остального!

345 Смеешь на что-то еще уповать, нечестивая дева?

Или не чувствуешь ты, что права и названья смешала?

Или любовью отца и соперницей матери станешь?

Сыну ли старшей сестрой? Назовешься ли матерью брата?

Ты не боишься Сестер455, чьи головы в змеях ужасных,

350 Что, беспощадный огонь к очам и устам приближая,

Грешные видят сердца? Ты, еще непорочная телом,

В душу греха не прими, законы могучей природы

Не помышляй загрязнить недозволенным ею союзом.

Думаешь, хочет и он? Воспротивится! Он благочестен,

355 Помнит закон. О, когда б им то же безумье владело!»

Молвила так. А Кинир, посреди женихов именитых,

В недоумении, как поступить, обращается к Мирре,

По именам их назвав, — чтоб себе жениха указала.

Мирра сначала молчит, от отцова лица не отводит

360 Взора, горит, и глаза обливаются влагою теплой.

Но полагает Кинир, — то девичий стыд; запрещает