Метаморфозы

Изорвала она ткань — обличенье пороков небесных!

Бывшим в руках у нее челноком из киторского бука

Трижды, четырежды в лоб поразила Арахну. Несчастья

Бедная снесть не могла и петлей отважно сдавила

¹³⁵ Горло. Но, сжалясь, ее извлекла из веревки Паллада,

Молвив: «Живи! Но и впредь — виси, негодяйка! Возмездье

То же падет, — чтобы ты беспокоилась и о грядущем, —

И на потомство твое, на внуков твоих отдаленных».

И, удаляясь, ее окропила Гекатиных зелий

¹⁴⁰ Соком, и в этот же миг, обрызганы снадобьем страшным,

Волосы слезли ее, исчезли ноздри и уши,

Стала мала голова, и сделалось крохотным тело.

Нет уже ног, — по бокам топорщатся тонкие ножки;

Все остальное — живот. Из него тем не менее тянет

¹⁴⁵ Нитку Арахна — паук продолжает плести паутину.

Лидия в трепете вся. О случившемся слух по фригийским

Градам идет, и широко молва разливается всюду.

Раньше, до свадьбы своей, Ниоба знавала Арахну,

В те времена, как жила в меонийском краю и в Сипиле257.

¹⁵⁰

 Не научило ее наказанье землячки Арахны

Высшим богам уступать и быть в выраженьях скромнее.

Многим гордиться могла. Однако ни мужа искусство,

Ни благородная кровь, ни мощность обширного царства

Любы так не были ей, — хоть было и это ей любо, —

¹⁵⁵ Сколь сыновья с дочерьми. Счастливейшей матерью можно

Было б Ниобу назвать, коль себя не сочла б таковою

Как-то Тиресия дочь, владевшая даром прозренья,

Манто, по улицам шла и, божественной движима силой,

Провозглашала: «Толпой, Исмениды, ступайте, несите

¹⁶⁰ Ладан Латоне скорей и обоим, Латоной рожденным,

С благочестивой мольбой! Вплетите в волосы лавры!

Ибо Латона сама моими глаголет устами!»

Внемлют ей дочери Фив, чело украшают листвою

И на священный алтарь моленья приносят и ладан.

¹⁶⁵ Вот горделиво идет с толпой приближенных Ниоба,

Золотом пышно блестя, во фригийские ткани вплетенным, —

Даже и в гневе своем прекрасна и, волосы вскинув,

Что ниспадали к плечам, величавой своей головою,

Остановилась и, всех обведя своим взором надменным, —

¹⁷⁰

 «Что за безумье? — кричит, — предпочесть понаслышке известных —

Зримым воочью богам? Почему алтарями Латону

Чтут, а мое божество — без курений? Родитель мой — Тантал,

Он же единственным был допущен до трапезы Вышних.

Матерь — Плеядам сестра;258 мне дед Атлант величайший,

¹⁷⁵ Что на могучем хребте равновесье небесное держит,

Сам Юпитер мне дед. Но им я горжусь и как свекром.

Фригии все племена предо мною трепещут; держава

Кадма под властью моей; возведенная струнами крепость

Мужа, с народом ее, — в его и в моем управленье.

¹⁸⁰ В доме, куда бы я взор ни направила, всюду встречаю

Всяких обилье богатств. К тому же достойна богини

Прелесть лица моего. Семерых дочерей ты причисли,

Юношей столько ж, а там и зятьев и невесток не меньше.

Так вопрошайте ж, на чем моя утверждается гордость!

¹⁸⁵ Не понимаю, как вы порожденную Кеем-титаном

Смеете мне предпочесть — Латону, которой для родов

Даже великой землей в ничтожном отказано месте.

Небо, земля и вода — всё вашу отвергло богиню.

В мире скиталась, пока над блуждавшей не сжалился Делос:

¹⁹⁰

 «Странницей ты по земле блуждаешь, я же — по морю», —

Остров сказал и приют неустойчивый ей предоставил.

Стала там матерью двух: то детей моих часть лишь седьмая!

Счастлива я: кто бы стал отрицать? И счастливой останусь.

Кто усомнится? Меня обеспечило чад изобилье.

¹⁹⁵ Так я могуча, что мне повредить не в силах Фортуна.

Если и много возьмет, то более всё же оставит.

Так я богата, что страх мне уже неизвестен. Представьте,

Что из толпы своих чад кого-нибудь я и лишилась;

Но, обездолена так, до двоих я не снижусь, — а двое —

²⁰⁰ Вся у Латоны толпа; не почти ли бездетна Латона?

Прочь разойдитесь! Алтарь покиньте! С волос поснимайте

Лавры!» Снимают венки, покидают жертвы, не кончив,

И — то дозволено им! — небожителей шепотом славят.

Возмущена тут богиня была и с высокой вершины

²⁰⁵ Кинфской259 с речью такой к своим близнецам обратилась:

«Вот я, родившая вас, появлением гордая вашим, —

Кроме Юноны, других не ниже богиня, — сомненье

Вижу, богиня ли я?! Алтари у меня отнимают,

Чтимые веки веков, — от вас жду помощи, дети!

²¹⁰ Это не все еще зло. Танталида к печальному делу

Брань добавила: вас поставить осмелилась ниже

Собственных чад; и меня — то с нею да будет! — бездетной

Смела назвать, — ведь язык у нее от отца негодяя!»

Намеревалась мольбы тут добавить Латона, но молвил

²¹⁵ Феб: «Перестань говорить! замедляешь ты жалобой кару».

То же и Феба рекла, и, быстро по воздуху спрянув,

Кадмова града они, под облаком скрыты, достигли.

Гладкое было у стен широкое поле. Всечасно

Кони топтали его. Колесницы во множестве также.

²²⁰ Твердых удары копыт размягчали на поприще почву.

Вот из могучих сынов Амфиона иные садятся

На горделивых коней, чьи спины алеют багрянцем

Тирским, и в руки берут отягченные златом поводья.

Вот между ними Исмен, — что первой матери мукой

²²⁵ Некогда был, — меж тем, как он правит по кругу привычным

Бегом коня своего и смиряет вспененную морду, —

«Горе мне!» — вскрикнул: уже впилась стрела в середину

Груди его, и, рукой умирающей повод покинув,

Сник постепенно Исмен с плеча лошадиного на бок.