Метаморфозы душевной жизни.Путь душевных переживаний. 2 часть

Мы видели, что существуют два молитвенных настроения: одно согревает наше внутреннее существо, другое — в чувстве смирения опять выводит нас в мир, ведет к просветлению и к истинному познанию. Кто рассматривает молитвенное настроение таким образом, тот вскоре увидит, что то познание, которое мы вырабатываем средствами обычного разума, по сравнению с другим познанием в определенном отношении является неплодотворным. Кто знаком с молитвенным настроением, тому известно то уединение души в самой себе, когда она освобождается от отвлекающего ее многообразия мира, когда она, сосредоточившись в себе, переживает то, что можно назвать полностью — замкнутым — в-себе— и у — себя — бытием, и вспоминает о том, что, возвышаясь над настоящим мгновением, притекает в душу из прошлого и из будущего. Кто знаком с этим настроением — когда всё наше окружение становится спокойным и безмолвным, когда только самые прекрасные мысли и чувства, на которые мы способны, объединяют душу во внутреннем единстве, затем наконец исчезают и они, и в душе живет только одно основное глубинное чувство, ведущее, с одной стороны, к Богу, возвещающему из прошлого, а с другой стороны — к Богу, возвещающему о себе из будущего, — кто знаком с этими настроениями и умеет с ними жить, тот знает также, что у души бывают великие мгновения, когда она говорит себе: я оставила в стороне всё, чего смогла сознательно достичь своим мышлением и своим чувством; я оставила в стороне все идеалы, доступные моей воле, я всё изгнала из себя. Я отдалась высоким мыслям и чувствам, но и их я изгнала из себя и позволила жить в себе только вышеупомянутому основному чувству. Кому знакомы такие чувства, тот знает: подобно тому как нам навстречу выступают чудеса природы, когда мы направляем на нее чистый взор, так и в нашей душе вспыхнут новые чувства, которых мы не могли замечать прежде. Волевые импульсы и идеалы, которые до того момента были нам чужды, расцветают тогда в нашей душе, плодотворнейшие мгновения произрастают из этого основного настроения.

Молитва может дать нам мудрость в лучшем смысле этого слова, на которую мы без молитвы не были бы способны, а также такую способность чувствовать и ощущать, какой мы до тех пор не могли воспитать в себе. Подвигая наше самовоспитание дальше, она может дать нам такую силу воли, подняться до которой мы не сумели бы прежде. Если мы хотим достигнуть такого молитвенного настроения, то в душе должны ожить возвышеннейшие мысли, прекраснейшие чувства и побуждения, на которые мы только способны, и душа породит из себя такое настроение. И здесь всё снова следует указывать на те молитвы, которые сообщались с древнейших времен в торжественнейшие моменты жизни человечества.

В моей брошюре "Отче наш" указано, что в "семи прошениях" заключена вся мудрость мира. Там сказано, что только тот может понять семь прошений этой молитвы, кто познал глубочайшие источники мироздания, но наивному человеку, который произносит эту молитву, такие глубины недоступны. Но этого и не требуется! Для того чтобы мог возникнуть "Отче наш", было необходимо, чтобы из всеобъемлющей мудрости мира были выражены в словах "глубочайшие тайны мира и человечества". А поскольку всё это содержится в "Отче наш", то оно и действует в словах этой молитвы — даже и тогда, когда глубина молитвы далеко еще не понята. Тайна истинной молитвы заключается именно в том, что она приносится из мудрости мира. А принесенная из мудрости мира, она и действует сообразным образом, несмотря на то что мы ее еще не понимаем. Понять ее мы сможем, когда поднимемся к высшим ступеням, к которым подготавливает молитва и мистика. Молитва подготавливает нас к мистике, мистика — к медитации, концентрации, и отсюда мы приступаем к собственно духовному исследованию.

Возражение, что следует понимать слова молитвы, чтобы она оказала правильное воздействие, совсем не является правомерным. Оно просто неверно. Разве мы понимаем мудрость цветка, радуясь ему? Нет нужды проникаться мудростью цветка, и тем не менее душа может наполняться радостью при его созерцании. Для появления цветка была необходима мудрость, но не нужно мудрости, чтобы радоваться цветку. Чтобы появиться молитве, необходима мудрость мира, но молитва, когда она уже существует, вливает в душу тепло и свет; для этого столь же мало необходима мудрость, как мало она необходима, чтобы мы радовались цветку. То, что возникло не из мудрости мира, не может иметь той силы. Уже сам образ действия молитвы указывает нам на ее глубины.