Метаморфозы Катрин

Рассуждала я просто. В этом мире верхнюю одежду не стирают вообще. Впрочем, в средневековье и в нашем не стирали. Так что совершенно не важно, что такая окраска не будет прочной. Никому в голову не придет это мочить. Я собиралась ввести в моду воротники-шибори. Это не так сложно технически, но безумно красиво. А главное, никто ничего похожего не делал.

Здесь в моде строгая симметрия. Я ни разу не видела ни на ком ничего асимметричного. Единственное исключение – парадные мужские плащи. Вот они да, красиво драпировались и крепились фибулами на плече. Но это, скорее, церемониальное одеяние.

А сама техника шибори не даст возможности в точности повторить ни один развод. Даже тому же мастеру. Всегда будут отличия. А все новое всегда любопытно. А красивое новое еще и притягательно.

Первый воротник я делала весь следующий день. А потом еще целый день. Разобрала на части свое ожерелье с сапфирами, мелкую, но длинную жемчужную нить, пустила в дело стеклянные бусинки из шкатулки матери Катрин, добавила сутаж и прочее. У меня не было бисера. Совсем. Возможно, где-то и делали, но мне ни разу не попался.

Вместо бисера я использовала технику вышивки, которую называют французский узелок. Она дает вместо обычного стежка маленький плотный шарик. Если шить шелковыми нитками, от бисера в двух шагах не отличишь.

А очаровательные золотые звездочки-пайетки мне привезли от ювелира. Заказала я с запасом на несколько изделий. Вся прелесть воротника в том, что именно камней и жемчуга с золотом ушло не так и много. Но складочки ленты-шибори столь выразительно подчеркивали бусины и сапфиры, что он весь казался драгоценным ожерельем.

Вся эта красота собиралась на основе тонкого войлока. Подкладку для воротничка я выбрала из шелка благородного серого оттенка, который привезла в приданом. И Фица, и обе фрейлины смотрели очень внимательно.

Я при работе ничего не скрывала и узелок их научила делать. И как развернуть гофрированную ленту, чтобы показать красоту цвета и фактуры. Пусть смотрят и учатся. Я сделаю еще две-три работы и займусь другим. А они будут учиться сами, брать учениц и управлять производством. Мне нужен масштаб, поток воротничков, а не штучные экземпляры.

А еще меня очень выручил сутажный шнур, купленный в столице. Я даже пожалела, что пожадничала и взяла мало. Надо будет поискать в Грижске. А еще поискать в Грижске стекольщиков. У нас цветное стекло не делали. Даже мои банки, хоть мне это было и неважно, были несколько кособокими. Надеюсь, маленькие флаконы будут ровнее. Их еще продавать.

А в это время в мастерской сохли новые кусочки ткани, в желто-розово-малиновой гамме. Выходить на рынок с одним воротником не стоит.

* * *

Три воротника я сделала. Теперь очередь за дамами. Шелк у меня в пароварке обрабатывался почти постоянно – я делала запас. Все же это ручная работа и делается все слишком медленно. Зато я смотрела на готовые воротники и понимала: десять салемов, не меньше. Скорее, больше. Надо, кстати, прикрепить к ним ценники.

Все же есть разница – жемчужина пришита или бусина стеклянная, сколько звездочек золотых ушло, а сколько – просто узелков из шелковой нити. Но на оценку, хоть и приблизительную, я посадила леди Россу. Она, конечно, не специалист по ювелирке, но мы с ней обсудили примерную стоимость мелких жемчужин, крупного жемчуга и прочего.

Стоимость звездочки я рассчитала сама. Она оказалась не такой уж и высокой. Главное отличие от пайеток моего мира – две дырочки. Они пришивались как мелкие пуговки. Поэтому не нужно было тянуть нитку через край блестки, что мне всегда казалось неряшливым.

Себестоимость первого воротника, если не считать труд, оказалась не так уж и велика. Чуть меньше трех салемов. Ну, салем на зарплату и доставку откинем. Моя прибыль будет больше ста процентов. Это была отличная новость.

На ценники я пустила кусок старой кожи. Просто небольшой квадратик с общей суммой. Главное – не перепутать, к какому воротнику какой пришить. Но леди Росса отличалась аккуратностью. Объяснив ей принцип, по которому устанавливается цена, я угомонилась. Пусть теперь дамы работают. У нас есть еще неделя на производство.

А я вызвала для беседы гвайра Курфа. Мне, кроме денег, нужен был нормальный отчет о производствах в деревнях.

Самый обыкновенный мужчина, лет сорока пяти. Ну, попахивает от него. Так здесь с мытьем сложно. Рассказывал о проблемах с доставкой готовых изделий в город. Одно из сел находилось за небольшим болотом, нужно новую гать мостить, иначе не проехать будет летом. Там делали глиняную посуду. Все село делало. Потом везли в город продавать. Земель там пахотных мало, только на прокорм, зато налог они платили деньгами. Недалеко от деревни есть карьер глины, пласт толстый, хватит еще не на одну сотню лет. И посуда у них хорошая, берут в городе охотно. Ну, последние-то годы во всей торговле упадок, но сейчас дороги без мародеров, даст Всевышний – восстановится.