Метаморфозы (СИ)

Она призывает Своего крылатого сына, который, в своём злонравии общественным порядком пренебрегая, вооружённый стрелами и факелом, бегает ночью по домам, расторгая супружества, и, совершая такие преступления, хорошего ничего не делает. Его, необузданного от природной испорченности, Она возбуждает ещё и словами, ведёт в тот город и Психею (таково - имя девушки)

показывает ему, рассказывает историю о соревновании в красоте. Вздыхая, дрожа от негодования, Она говорит:

- Заклинаю тебя узами Любви Матери, ранами твоих стрел, ожогами твоего факела, отомсти за свою Родительницу. Полной мерой воздай и отомсти дерзкой красоте, сделай то, чего Мне больше всего хочется: пусть эта дева влюбится в последнего из смертных, которому судьба отказала и в происхождении, и в состоянии, и в безопасности, в такое убожество, что во всём мире не нашлось бы более жалкого.

Она целует сына и идё

т к краю берега омываемого морем. Едва Она ступила розовыми ступнями на поверхность волн, как уже покоится на глади моря, и едва пожелала, как показалась и морская свита: здесь и дочери Нерея, хором поющие, и Портун со всклокоченной синей бородой, и Салация, складки одежды которой полны рыбой, и возница дельфинов Палемон. Вот по морю прыгают тритоны: один в раковину трубит, другой от зноя солнца про

стирает шёлковое покрывало, третий к глазам Госпожи подносит зеркало, прочие на двухупряжных колесницах плавают. Такая толпа сопровождала Венеру, Которая держала путь к Океану.

Между тем Психея, при всей своей красоте, прибыли от своей наружности не имела. Все любуются, все прославляют, но никто не является - ни царь, ни царевич, ни хотя бы кто-нибудь из народа, кто бы пожелал просить её руки. Дивятся на неё, как на явление Богини, но все дивятся, как на искусно сделанную статую. Старшие две сестры, об умеренной красоте которых молвы не распространялось в народе, уже были просватаны за женихов из рода царей и заключили уже браки, а Психея, в девах вдовица, сидя дома, оплакивает

своё одиночество, недомогая телом, с болью в душе, ненавидя свою красоту, хоть она и всех людей привлекала. Тогда отец девицы, подумав, что это - знак неблаговоления Небес, и страшась гнева богов, вопрошает милетского бога и просит у святыни мольбами и жертвами для девы мужа и брака. Аполлон же, хоть и грек и даже иониец, из уважения к составителю милетского рассказа даёт прорицание на латинском языке:

Царь, на обрыв поставь обречённую деву

И в погребальный наряд к свадьбе её обряди.

Смертного зятя иметь не надейся, родитель:

Будет он дик и жесток, словно дракон.