Метаморфозы: танцор

— Жив, жив. Только забавным он уже не будет. Мы слушаем тебя, Мор. Высший ты или нет, не знаю, но товарищ ты точно непростой. Говори.

Это была не победа. Не должно быть побед с таким мерзким привкусом. Пусть. Мерзкий привкус не самая большая плата за еще один сделанный шаг. По крайней мере, я готов заплатить такую цену.

— Ворота не закрывать. Всех людей собрать. И женщин. И детей. Бродяг тоже. Всех. Все должны работать и легко не будет…

…

Сегодня…

Сегодня вообще мало чем отличается от вчера, от позавчера, от вереницы других бесконечно похожих дней. Оно по своей сути такое же. Время, когда убита очередная тайна, развеяна интрига. И только в завтра всегда скрыта загадка.

Сегодня они снова брели по замшелому болоту, обходили промоины, искали тропы, шли вперед, чтобы через пару часов обнаружить, что прохода нет и нужно возвращаться. Возвращались по памяти, по отложенным в ней приметам, чтобы искать развилку, новый путь и идти уже по нему. Однообразная муть тины под ногами, однообразные тяготы и одни и те же испытания. Тот же дождь, та же грязь, та же топь. Жизнь от привала до привала, от первого луча света до последнего, от этого кусочка земли до того, которого еще не нашли. Бурая земля, серая рассеянная хмарь и серые мокрые плащи спутников.

Дороги не было. Мастера дорог Куарана хорошо выполнили свою задачу, раз и навсегда уничтожив всякую возможность прорваться по суше вверх по западному берегу Аюр. Дороги нет, но возвращаться нельзя. Возвращение равносильно поражению. Возвращаться нельзя, а дороги нет. Может быть, в другое время, после засухи летом, или в морозы зимой можно пробиться через этот застывший мир, где все призрачно, где надежда обманчива, а земля под ногами — счастье. Может быть, но лето прошло, зима еще не скоро, а болото, вот оно рядом, все также вздыхает и булькает под ногами.

Леса Куарана дышат жизнью, радостной и кипучей. Аюр дышит мощью, спокойствием и безразличием к мирской суете. Степи юга, пришедшие и затопившие некогда неприступный Беллор, дышат гарью, солнцем и свободой. Болота к северу от Оллиса дышали смертью, тоской и презрением к жизни.

— Дороги нет, надо возвращаться.

Все, самые тяжелые слова сказаны. Они потеряли столько времени зря. Невыносимо признавать поражения так, мокрым, униженным, раздавленным, по пояс в булькающей жиже, но выбора нет. Когда-то это все равно пришлось бы сделать, почему бы не сейчас.

Идти на север было ошибкой. Вот так просто. Словно соли на мясо пересыпал — да, в последний раз сыпанул зря. И все? Нет, не все. Дни решают многое, недели могут решить все.

Где сейчас Рорка? Где сейчас Алифи? Устоит ли Куаран? И кто там правит? Держится ли еще Итлана, и как долго ей осталось? Вопросы, вопросы.

— Назад еще тоже нужно дойти.

Ллакур, уставший, грязный стал центром их группы, чашей, из которой черпали силы все остальные.

— Неважно. Возвращаемся. — У Бравина не оставалось сил на эмоции. У него не оставалось сил даже на то, чтобы сказать лишнее слово. Только за этот день он тонул дважды, и в последний раз его едва вытянули из трясины. Это жуткая смерть, когда вдохнув в последний раз, ты погружаешься в воняющее, липкое, забивающее рот, глаза, уши, ноздри нечто. И остается только темнота, ужас, обволакивающая тебя жижа, и рука друга, вцепившаяся в твои волосы.

— Нет, — Ллакур не умел сгибаться под тяжестью испытаний. Прямой, жесткий и бескомпромиссный. Спорить с ним было невозможно.

— Может, стоит разделиться? — Бравин уже задавал такой вопрос, только тогда он еще верил, что можно пройти вперед.

— В путь, барр. Куаран ждет всех нас.

Мастер заклинаний смотрел на Карающего и понимал, что того можно сломать только вместе с жизнью.

…

Мер То сидел на спине своего любимого скакуна и смотрел на реку, огромную, могучую, и душа трепетала в предчувствии. Конь нервничал, ледяная вода струилась по его телу, унося пыль дорог, оставляя после себя лишь мокрую шерсть и безумный холод. Ледяная вода окутала ноги Мер То, сковывая движения, сводя зубы, рождая восторг. Вождь за многие годы своей славной жизни так и не смог привыкнуть к радости, которая рождалась в груди при виде нового испытания. Предвкушение победы. Над врагом, над природой, над собой — не имеет значения.

Вождь Клана Заката, ударив животное плетью, направил рыжего коня вперед. Далекий берег ждал, манил и обещал славу. И тысяча его телохранителей вошли в воду вслед за ним. Не все выйдут из воды, не всем хватит сил или везения. Но они — шарги. И каждый, кто доплывет, станет еще сильнее, опаснее. Только так можно идти к победе — теряя слабых и закаляя и без того сильных.

И уже на том берегу, даже не посчитав потерь, не оглядываясь на оставленный за спиной юг, Мер То привычно потреплет скакуна по великолепной белой гриве и недрогнувшей рукой проведет острым ножом по его мокрому хрипящему горлу.

Победа невозможна без жертв. И первая жертва должна быть именно такой. Потому что возвращаться Мер То не собирался.

День семьдесят пяты й. Неделя поиска друзей