Метанойя. Две стороны Александрины

В этом доме была любовь. Была, я вспомнила это. Здесь боролись друг за друга до последнего, потому что любовь не умеет сдаваться. Папа боролся за маму, мама боролась за меня…

– Саша, что с тобой? – раздался голос Константина, заставшего меня в таком состоянии. – Ты что, плачешь?

Я стыдливо смахнула слезы и попыталась отвернуться.

– Нет. Просто воспоминания. Не могу понять, что со мной. Стеша вошла сюда и… Моя мама, она такая… Наверное, я…

Костя с минуту растерянно смотрел на меня, затем торопливо полез во внутренний карман куртки, достал маленький прозрачный пузырек и осторожно приложил его к моим щекам, словно собирая слезы.

– Что ты делаешь? – всхлипнула я.

– Не подобает слезам королевы падать на пол и пропадать. Это недопустимо.

Терпеливо выдержав мое слезливое состояние, Константин отвел меня в спальню и усадил на кровать. А после принес чай с ромашкой и расположился в кресле напротив, как-то испытывающе разглядывая меня.

Я выпила предложенный чай и легла на бок, поджав ноги, потому что чувствовала опустошение и сильную слабость.

– Костя, посиди со мной, – попросила я. – Не уходи, мне страшно.

Константин, словно очнулся от раздумий и вскочил со словами:

– Конечно, конечно посижу, не переживай.

Он сел на край кровати и накрыл меня пледом.

– Дай руку, – сонно моргая, шепнула я, и когда широкая мужская ладонь накрыла мою – стало спокойней.

– Поспи, поспи, Саша, – слышалось вдалеке, – станет легче. А я буду рядом.

***

Константин вошел в свою комнату и встал перед окном, сосредоточенно всматриваясь в даль. Он напряженно думал о следующем шаге, который станет решающим, взвешивал потенциальные события, боялся и желал. Секундная стрелка на часах тикала, казалось, так громко, что сбивала с размышлений. Наконец, решившись, парень раскинул коврик для медитации и опустился на него, зажав в руке пузырек со слезами королевы.

Переход снова получился легким, и Костя принялся искать нужную плоскость. Почему-то все было запутанное, двойное, словно кто-то играл с ним и специально создавал зеркальные повторения мест, которые приходилось проходить снова и снова.

– Ладно, пожалею тебя, воин, – раздался голос Ментора, его фигура вдруг появилась из ниоткуда. – Ты давно нашел меня, просто я проверял твое упорство.

– Ты все проверяешь меня, – усмехнулся Константин. – Но назвал воином.

– Ты воин. Хороший воин. – Блондин обошел вокруг. – Важно, на чьей стороне будешь.

– Уже говорил: выбрал вашу. Ничего не изменилось. Еще говорил, что докажу свой выбор.

– Помню. Конечно, помню. – Ментор прищурился, склонив голову набок. Он снова сделал виток вокруг. – Что у тебя в руке? Чувствую, что-то с тобой прибыло.

– Это слезы Александрины, – пояснил Костя, раскрывая ладонь.

– Впечатляет. Слезы королевы?

– Королева не плачет, Морок. Тебе ли не знать. Это слезы души, людям это дано, и здесь собрана частичка души Александрины. Она проявляется временами в нашей королеве, но это пока не произошла последняя инициация.

– Так, интересно, продолжай.

– Тот, кто примет во владение слезы души, будет этой душой править. – Константин внимательно посмотрел на застывшего в недоумении Ментора. – Первый принимающий и будет владельцем души. Тот, кто сейчас захочет их взять, обнулит владение последующих. То есть правящий будет один.

– Это потрясающе… – восхищенно произнес блондин, не сводя глаз с пузырька. – Да, это ее слезы, теперь я вижу ее в них. Я чувствую ее.

– Теперь ты веришь мне? Частичку души не так легко добыть. Но я здесь, и вот оно доказательство.

– Кому ты хочешь ее отдать? – Ментор поднял глаза, полные мольбы.

– Все равно кому, – равнодушно ответил Костя. – Для меня это пропуск в ваш мир, свой выбор я уже сделал. Хочешь, отдам тебе? В качестве залога на нашу дружбу.

– Хочу, – прошептал Морок, протягивая руки.

– Держи, она твоя. – Константин вложил в ладони блондина пузырек, который тут же растворился, оставив содержимое в руках.

– Что это?! – возмутился Ментор.

– Все в порядке, – успокоил Костя. – Это нормально. Ты же не можешь держать материальный предмет, но душевная часть осталась с тобой, видишь, слезы в твоих ладонях. Теперь навсегда в твоих руках часть души Александрины, которая будет вести тебя ко всей ее душе. И ты навечно ее господин.

Тоши Кимура наблюдал, как его ученик постепенно выходит из астрала, и когда это произошло, заметил:

– У меня сложилось впечатление, что ты не очень-то хотел возвращаться. Как там дела?

Константин заметно растерялся, увидев учителя.

– Дела там серьезные. Остался один шаг – и многое изменится. У наших трех знакомых есть истинные имена. Морока мы знаем, Даниил это Депрессия и дно, он поглотитель, а Саймон есть Смерть и сила, содержащая в себе Депрессию и Морока. Это они выходили на сеансе Александрины, они три в одном, и тот парень Артур увидел в стене их троих в образе Саймона, бедняга так и сказал, что видел смерть. А смерть у нас Саймон, имеющий в себе Депрессию и Морока.

Тоши Кимура нахмурился и тряхнул головой.

– Погоди, сказал? Артур сказал? У парня уже десять лет как речи нет.

– Для меня – сказал, – пожал плечами Костя.