Метод «Джакарта». Антикоммунистический террор США, изменивший мир

Инь Джиок не знала, что тогда жестокая кампания Вашингтона по борьбе с коммунизмом уже в четвертый раз непосредственно затронула ее семью. Первый раз, когда военные, за которыми стояли США, — зарождающееся «государство в государстве» — инициировали погромы китайцев в той части Индонезии, где они жили, и в результате ее семья была вынуждена бежать из страны. Второй — когда ее семья пережила пользовавшийся поддержкой США военный переворот в Бразилии в 1964 г. Третий — когда массовые убийства в Индонезии разрушили жизнь их родственников, оставшихся на родине. И вот теперь один из ее друзей-студентов оказался жертвой кампании в рамках операции «Кондор».

В том же 1978 г. далеко на севере от Сан-Паулу стали раздаваться тревожные звонки. Возникли опасения, что новая волна партизанских движений представляет собой угрозу хрупким военным олигархиям, созданным Фрэнком Виснером и ЦРУ еще в 1950-х гг. Поэтому по указке из Вашингтона некоторые наиболее фанатичные борцы с коммунизмом в Южной Америке обратили свои взоры на север. Это означало, что операция «Кондор» теперь развернется и в Центральной Америке{580}.

Осушить море

Страны Центральной Америки спаяны между собой гораздо прочнее, чем южноамериканские. Их народы прекрасно знают друг друга и в общем одинаково переживают волны истории. Это особенно верно в отношении четырех самых густонаселенных стран в средней части Центральной Америки: Гватемалы, Сальвадора, Никарагуа и Гондураса. (Белиз, самая верхняя точка на карте, был британской колонией; нижняя, Панама, встала на совершенно иной исторический путь после того, как США создали эту нацию ради постройки канала.) В последние столетия волны мировой истории били об их маленький субконтинент с таким неистовством, словно желали наказать его жителей. В конце 1970–1980-х гг. этот процесс вылился в ошеломляющую жестокость.

Еще до того как началась новая буря кровавого насилия, жестокое подавление несогласных стало нормой для огромного большинства населения Центральной Америки. Этим регионом правили диктаторы, почти не пытавшиеся скрывать свою жестокость. Практика «принудительного труда», а именно порабощения коренных народов, развернувшегося несколько столетий назад, по-прежнему оставалась широко распространенной{581}

.

В Гватемале террор начался в 1954 г. и, усилившись в 1965 г., после приезда Джона Гордона Майна и Джона Логана, так и не прекращался. В год прибытия этих двоих представители Сальвадора, Коста-Рики, Гватемалы, Гондураса, Никарагуа и Панамы собрались, чтобы формализовать военные связи и совместную разведдеятельность в рамках Центральноамериканского совета обороны (El Consejo de Defensa Centroamericana, CONDECA) — своего рода протоальянса, созданного с целью предотвращения угрозы партизанской войны{582}. Эта угроза была реальна. Сам Майн был убит в 1968 г. повстанческой вооруженной группой, сформированной в Гватемале по окончании столкновения 1960 г. (

Fuerzas Armadas Rebeldes, FAR), — база в Гватемале использовалась для подготовки кубинских беженцев к вторжению в заливе Свиней{583}.

Насилие, развязанное гватемальской диктатурой во время гражданской войны, было неизбирательным. Правые террористические группы — «Белая рука» (La Mano Blanca

), Новая организация антикоммунистов и Антикоммунистический совет Гватемалы — устраивали каждая свою резню при поддержке американских «зеленых беретов». Впоследствии их эскадроны смерти были включены в структуру государства{584}.

Исчезновения людей, начавшиеся в 1966 г., к 1970-м стали настолько массовыми, что превратили города Гватемалы в заказники для охоты на любых подозреваемых в левых взглядах или потенциальных подрывных элементов. Количество людей, которые стараниями государства превратились в desaparecidos — исчезнувших, достигло десятков тысяч. Неважно, были ли вы членом профсоюза, студентом-активистом, политиком левого толка, критически настроенным журналистом или даже бездомным ребенком, режим мог явиться за вами. Каждый раз, когда усиливалась напряженность, ваши друзья исчезали навсегда, вы активнее применяли тактику уклонения, затем возвращались к «нормальной» жизни в условиях неинтенсивного террора — если сумели выжить в этот раз. Жизнь представляла собой постоянную игру в кошки-мышки, и город Гватемала превратился в постоянно расширявшуюся смертельно опасную полосу препятствий, на которой подчас проходила вся жизнь его жертв.