Метод книжной героини

– Я делаю это не для тебя, а для твоей кошки.

Ладно, раунд засчитан, и нота, подходящая для прощания. Снимаю наушник и возвращаю владельцу, скромно улыбаясь:

– Спасибо.

Он молча разворачивается и шагает дальше по улице. Достаю из кармана рюкзака бутылку минералки, чтобы промочить горло. По-моему, я молодец. Сейчас поброжу здесь минут семь и поеду радовать командира. Пытаюсь открутить крышку, но ничего не выходит. Вот же… Гневно выдыхаю и срываюсь с места:

– Эй! Стой!

Елисей запрокидывает голову и разворачивается с таким страданием, что мне его почти жаль, но не настолько, чтобы отстать. Подбегаю к нему и пихаю бутылку в руки. Он смотрит на нее, потом на меня, и почти без усилий откручивает крышку. Уже собираюсь забрать минералку, но Елисей поднимает ее и пьет сам, едва касаясь губами горлышка.

– Я хотела, чтобы ты ее открыл!

– И я открыл. – Он закручивает крышку так же сильно, как было.

– Нет! Я хочу пить! – возмущенно вскрикиваю я.

– Три шага назад.

– Что?

– Отойди на три шага. Открытые напитки и ты – несовместимы.

– Издеваешься?

– Ты сильно хочешь пить?

Сжимаю руки в кулаки и делаю три шага назад, прожигая Елисея взглядом. Он откручивает крышку, оставляя ее болтаться на горлышке, и ставит бутылку на тротуар. Ветер подхватывает темную челку, открывая высокий лоб, широкие брови и глаза. Сердце сбивается с ритма, словно я только что увидела чудо. Елисей выпрямляется и продолжает свой путь. Моргаю пару раз, возвращаясь из Страны чудес в реальность, и подлетаю к бутылке. Срываю крышку и кидаю ее вслед генералу-булыжнику:

– Ты ужасен!

С глухим щелчком пробка падает рядом с Елисеем, но он больше не оборачивается, лишь снова прикладывает два пальца к виску и салютует мне на прощание.

* * *

Он внимательно смотрит через тонированное стекло магазина на улицу, пара у остановки вызывает на лице едкую ухмылку. Они оказались еще интереснее, чем он предполагал, и это не может не радовать. Чем же все закончится? Чем? Неизвестность влечет и будоражит.

– Молодой человек, вы что-нибудь выбрали? – спрашивает продавец.

Парень поправляет козырек желтой кепки, сжимая пальцами ободранный край, и молча выходит на оживленную улицу. Запихивает руки в карманы спортивных штанов и, опустив голову, шагает следом за Елисеем. Впереди виднеется Дворец спорта, у входа в который стоит компания старшеклассников. Парень сбавляет темп и смещается ближе к дороге. Его сердце в панике тарабанит о ребра, виски сжимают железные тиски страха, а ветер приносит обрывки фраз.

– Да! Я слышал об этом фильме, он офигенный!

– Давай завтра соберем пацанов? У меня родаки сваливают на все выходные.

– Может, не только пацанов?

– Может, и не только…

Сердце бьет последним яростным ударом, а после падает на дно живота. Парень вновь прибавляет шаг, оставляя позади счастливых подростков, которые не знают настоящих проблем. Они думают лишь о развлечениях, девчонках и компьютерах, живут полной жизнью, бóльшая часть которой еще впереди. Он бы тоже так хотел, отдал бы все, чтобы обсуждать сейчас счастливые выходные в компании друзей, но его лишили этой возможности. И один из тех, кто этому поспособствовал, как ни в чем не бывало идет сейчас впереди. Идет и даже не догадывается, что его ждет в ближайшее время. Парень замирает у поворота во двор жилого комплекса, провожая тяжелым взглядом Елисея, и продолжает путь по прямой, прокручивая в голове то, что он знает и что еще предстоит узнать.

Глава 5

Поднимаюсь с кровати и подхожу к двери, напрягая слух. Из глубины квартиры доносится тихое бормотание телевизора. Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть папа станет прежним. Сейчас я выйду, а он там пьет чай и смотрит вечерние новости. Собравшись с духом, я на цыпочках пересекаю гостиную, выхожу в прихожую и заглядываю через приоткрытую дверь на кухню. Папа сидит за столом, упершись лбом в сомкнутые в замок руки. Перед ним низкий пузатый бокал, а рядом ненавистная бутылка с золотой пробкой. Отступаю, крепко сжимая зубы. Сколько еще это будет продолжаться?!

Надеваю низкие черные ботинки и хватаю с вешалки кожаную куртку. Тянусь к защелке на входной двери, проглатывая колючий ком, впившийся в горло.

– Лана? – Даже голос отца теперь воспринимается как чужой.

– Я ухожу.

– Тебе нужны деньги?

Мне нужен мой папа! Верни его назад!

– Нет!

– Хорошо. Будь осторожна.

– Разумеется, – вздыхаю я, открывая замок. – Вернусь к десяти.

– Хорошо.

– Или к одиннадцати.

– Ладно.

– А может, останусь у Кати.

– Как скажешь, солнышко.

Круто разворачиваюсь и влетаю на кухню, впиваясь ногтями в ладони:

– Тебе вообще все равно, да?!

Папа поднимает голову, на его глазах пелена печали:

– Конечно, нет. Просто я знаю, что ты уже взрослая, и доверяю тебе.

– Да! Я здесь единственная взрослая!

– Лана… – горестно выдавливает он, качая головой.

– Ты должен был выйти на работу в начале недели. Тебя могут уволить, и что тогда? Я, как взрослая, должна буду бросить школу и пойти куда-нибудь в официантки?!

– Я звонил в офис, меня ждут в понедельник. Тебе не нужно об этом переживать.

Бросаю презрительный взгляд на стакан и нервно усмехаюсь: