Метод Нострадамуса

— Можешь не отправлять, — холодно ответил Иван Яковлевич. — Вслед за грузовиками, с интервалом в три часа, придут бетоновозы. Засунут рукава во все дыры, вплоть до вентиляционных отдушин, и пустят раствор. Под давлением. Так что макулатуру свою можешь и не жечь. Все равно до нее после этого сам господь бог не доберется.

Глеб представил себе, как через сколько-то там лет археологи, а может, и сотрудники коммунальных служб во время раскопок или прокладки каких-нибудь своих коммуникаций неожиданно наткнутся на похороненный в земле параллелепипед из сплошного железобетона. Вот это будет сюрпризец!

Он покосился на бесконечные ряды прочных стальных стеллажей. Они были намертво привинчены к полу и стояли очень часто, что превращало их в великолепную арматуру. Да, генерал прав: после того, как хранилище до самого потолка зальют нагнетаемым под давлением жидким бетоном, и тот затвердеет, до секретов этого места не доберется ни бог, ни дьявол. И если, к примеру, под одним из этих стеллажей останется лежать труп Библиотекаря, он пролежит там до Страшного суда, а то и дольше, потому что выбраться отсюда будет затруднительно даже по зову архангельских труб. Ночью, в суматохе погрузки, во дворе, забитом грузовиками и бетоновозами, его хватятся не сразу, а когда хватятся, будет уже поздно…

Да, подумал он, ночь переезда — самое удобное время. Можно подумать, эта передислокация и затеяна-то только для того, чтобы под шумок спрятать концы в воду… точнее, в бетон. И никто потом не спросит, куда подевалась та или иная папка с документацией. Сгорела в печке, замурована в многометровой толще бетона… и вообще, откуда вы взяли, что она была, существовала? Где это записано, кто ее видел? Списана и уничтожена согласно акту о списании… Уничтожена, сами понимаете, своевременно.

На мгновение он испытал очень неприятное чувство потери контроля над ситуацией, но тут же взял себя в руки. «Как сумеем, так и сыграем», — подумал он. Ему тут же вспомнилось, что он утешался этой расхожей фразой тысячу раз, а значит, теория вероятности уже вовсю работает против него. Но это ничего не меняло, и, махнув рукой на дурные предчувствия, Глеб сосредоточил свое внимание на продолжавшейся словесной перепалке Ефима Моисеевича с Корневым.

* * *

Грузовики, три тентованных армейских «Урала», хрипло рыча мощными дизельными движками, катились по пустынным, плохо освещенным улицам спящего городка. Полосы света от редких фонарей, пробиваясь в щели и прорехи брезентовых тентов, скользили по фигурам неподвижно сидевших на деревянных скамейках вдоль бортов людей в безликом армейском камуфляже, и тогда холодные неоновые блики стремительно пробегали по вороненому металлу автоматных стволов, а в прорезях трикотажных масок поблескивали спокойные глаза.

Альберт Витальевич Жуковицкий сидел в кузове переднего грузовика, стиснутый с двух сторон каменными плечами соседей, и прилагал титанические усилия к тому, чтобы удержаться на узком, страшно неудобном деревянном сиденье, которое так и норовило сбросить его при каждом толчке. Последний раз господин депутат ездил подобным образом в восемнадцатилетнем возрасте, когда был с однокурсниками на картошке, и потому, наверное, в голове у него сейчас вместо связных мыслей была какая-то каша — уж очень тяжело оказалось притворяться таким же, как все эти твердокаменные долдоны в масках, не выдать себя неловким движением или элементарной неспособностью усидеть на этой вот растреклятой скамейке. Какая уж тут дедукция!

Собственно, думать надо было раньше, пока он не смешался с пятнистой толпой замаскированных людей и не вскарабкался в кузов этого дизельного чудища. Теперь имело смысл думать разве что о том, куда подевался человек, место которого Альберт Витальевич занимал в данный момент. Ведь был же, наверное, человек-то! Высокий, плотный, с прекрасно развитой мускулатурой и тренированной реакцией. Пришел на службу, надел камуфляж, нацепил бронежилет, подпоясался ремнем с кобурой, подсумками, ножом и прочими причиндалами, спрятал лицо под черной трикотажной шапочкой… и пропал. А его место на узкой скамейке в воняющем соляркой и гуталином тряском кузове занял депутат Государственной Думы, видный политик и преуспевающий бизнесмен Жуковицкий А. В. И никто, черт возьми, этого даже не заметил! Верно говорят: ночью все кошки серы. Э, чего там — куда подевался, куда подевался… Как говорится, мир праху его. А вот что, скажите на милость, все-таки делает здесь господин депутат? Может, обдумывает поправки к очередному законопроекту? Да черта с два! Господин депутат ерзает ноющим с непривычки седалищем по отполированным другими седалищами доскам, пытаясь не улететь к чертям собачьим за борт и используя в качестве дополнительной точки опоры ствол автомата, приклад которого упирается в пол у него между ногами. Очень мило! Не пальнуть бы ненароком в себя, уж очень удобная позиция — как раз для этого дела… Где у этой штуки предохранитель?