Метод Сократа: Искусство задавать вопросы о мире и о себе

Таким образом, Карнеад отсылает нас к идее вероятности как основы действия (однако что именно он считал «вероятным» в древнегреческом значении этого слова, вопрос сложный; в отличие от нас, он не располагал математической идеей вероятности)[241]. Да, мы не можем прийти к определенности относительно морали и некоторых других тем, но зато способны делать выводы, которые с достаточной вероятностью окажутся верными, чтобы основывать на них рациональные действия. В наши дни подобную позицию назвали бы фаллибилизмом.

Эта идея Карнеада весьма ценна для практиков сократического метода; независимо от того, был ли сам Сократ скептиком или нет, его метод способен, как мы уже убедились, легко превращать сократиков в скептиков. Опытному скептику комфортно продвигаться от вероятности к вероятности, иногда высокой, иногда нет. (Кстати, сильно ли это отличается от современного научного поиска?) Такой подход позволяет предпринимать решительные действия, никого не обижая. Скептики не упрямы и не против проиграть спор.

Цицерон. Тускуланские беседы, 2.2.5

Мы и готовы к любым нападкам и опровержениям. Если кто к ним чувствителен, так это те, кто привержен и словно привязан к тому или иному определенному учению, так что по необходимости, чтобы быть последовательными, они вынуждены защищать даже то, с чем сами не согласны. Но мы стремимся лишь к вероятному и не пытаемся идти дальше того, что нам кажется правдоподобным; поэтому мы и сами возражаем без упрямства, и чужие возражения принимаем без озлобленности.

Опора на вероятность позволяла Карнеаду высказываться по некоторым этическим вопросам, несмотря на весь его скептицизм, как в этом прекрасном примере:

Цицерон. О государстве, 3.38

Если, – говорит Карнеад, – ты будешь знать, что где-нибудь скрывается змея, а кто-то, по неосмотрительности, хочет сесть на это место, причем его смерть будет тебе выгодна, то поступишь подло, не предупредив этого человека, чтобы он туда не садился, хотя и останешься безнаказанным.

Конечно, против этого имелись и контраргументы.

Скептицизм против стоицизма

. Скептики и стоики были соперниками[242]. Скептики считали, что стоики уверены в таких вещах, в которых они не должны быть уверены; в пользу этого они приводили сложные аргументы, реконструкция которых осложняется тем, что их приходится собирать воедино из разрозненных дошедших до нас фрагментов (Лонг хорошо справился с этой задачей[243]). Несмотря на соперничество, некоторые моменты в скептицизме и стоицизме сопоставимы, что позволяло многим сочетать эти школы. Скептики, насколько нам известно из сохранившихся источников, воздерживались от прямого оспаривания стоической этики. Они возражали против стоической теории познания и вытекающего из нее чувства уверенности. За стоические представления о том, как жить, можно держаться свободной хваткой скептика. Примером здесь служит Цицерон: он считал себя академическим скептиком, но при этом высоко оценивал воззрения стоиков. А Сенека, выдающийся стоик, говорил в одном из своих наиболее благосклонных высказываний о пользе, которую могут принести как скептики, так и другие школы:

Сенека. О скоротечности жизни, 14.1–2

Нас ведут к ослепительным сокровищам, которые вырыла чужая рука и вынесла из тьмы на свет. Нет столетия, куда нам воспрещалось бы входить, повсюду путь для нас свободен, и стоит нам захотеть разорвать силою нашего духа тесные рамки человеческой слабости, как в нашем распоряжении окажутся огромные пространства времени для прогулок. Мы можем спорить с Сократом, сомневаться с Карнеадом, наслаждаться покоем с Эпикуром, побеждать человеческую природу со стоиками или выходить за ее пределы с киниками.