Метод

В комнате для допросов Есеня откинулась на спинку стула, закрыла глаза, помассировала виски.

– В аптечке есть от головы, принести? – предложил Худой.

– Не надо, сейчас пройдет, – сказал Есеня.

И действительно – открыла глаза, предложила:

– Продолжим?

– Это у вас после травмы? – спросил Седой.

– Какое это имеет значение?

– Прямое. Вы получили травму на службе; мы должны проверить вашу психическую и профессиональную адекватность. Расскажите, как все было.

– Хорошо. В Софьино, под Москвой, началась серия. Убийца нападал по субботам. В материалах дела его так и называли – Субботник. Людей убивал зверски, без видимых мотивов. Оставлял знаки…

…Место в парке, где было совершено преступление, было огорожено полицейской лентой. Выйдя из «БМВ» Есени (в машине Меглина не поехали – все сиденье там было измазано кровью), сыщики направились к лежащему на песке телу мужчины в спортивном костюме.

Меглин присел на корточки над телом. Лицо убитого было страшно обезображено, в руке зажат поводок с пустым ошейником.

Сыщик поднял с земли рядом с телом какой-то комок, растер его в пальцах, понюхал. Спросил у местного следователя Борисова:

– Собаку увезли?

– Да…

– Жаль псину. Она-то чем виновата?

Меглин встал, показал Есене комок, который поднял с земли:

– Собачьи консервы. Убийца его оглушил, изрезал лицо и намазал кормом. И пес лицо хозяину обгрыз. Время смерти?

– С шести тридцати до семи утра, – ответил следователь. – Жена говорит, он каждое утро в это время выгуливал. А вот это – его знак.

Он указал на дерево рядом с трупом. К коре был прибит лист бумаги: на красном фоне – воздетый вверх кулак.

Этот же рисунок висел на доске в кабинете ОВД, куда переместились участники расследования. Рядом размещался фоторобот убийцы – мужчины с резкими чертами лица, в надвинутой до бровей лыжной шапочке – и фотографии предыдущих жертв. Борисов повесил здесь и фото «собачника».

– С сегодняшним – три трупа, – объяснил он. – До этого были Ниязов, узбек, коммунальщик, и предприниматель Ляшенко. Убийца всегда нападал сзади. Оглушал чем-то тяжелым, похоже, молотком. Потом убивал. Всех по-разному. Ниязову вбил в рот воронку и залил банку ацетона. Тот захлебнулся. Ляшенко просверлил уши переносной дрелью…

– А ты говоришь, я больной, – шепнул Меглин на ухо Есене. И громко сказал:

– Креативно подходит мужик, с душой. Связь между жертвами?

– Не выявили, – покачал головой следователь. – Все мужчины, от двадцати семи до сорока лет. Жили все на Силикатном. У нас не проходили.

Он показал район на карте города с наколотыми в четырех местах кнопками.

– Вы сказали, что трупов три, а кнопок четыре… – заметила Есеня.

– Один выжил, Сергей Яшин. Участковым был в этом районе.

– Так у нас свидетель есть? – заинтересовался Меглин.

– Да, он фоторобот помог сделать. Субботник его оглушил, а убить не успел. Сын помешал, жизнь отцу спас. Если это жизнь, конечно. Сами увидите…

…В квартире Яшиных сыщики увидели самого участкового, сорокапятилетнего мужчину с застывшим в глазах выражением ужаса, и его сына Федора, длинноволосого парня восемнадцати лет. Отец лежал пластом на кровати, а сын обмывал его тело губкой, чтобы не образовывались пролежни. Напротив кровати на стене был прикреплен фоторобот Субботника.

Оставив Есеню с Федором в его комнате, Меглин прошел на кухню. Огляделся: иконы в углу, фотография Яшина в милицейской форме и более молодого – в афганке; фото женщины с мальчиком.

Тем временем Федор рассказывал:

– Папа каждый вечер обходил район. И меня брал. Мы вдоль парка шли, по дорожке. У него сигареты кончились, он послал меня купить. Я вернулся, вижу – он его бьет под фонарем… Я закричал, стал на помощь звать. Он посмотрел на меня – и убежал в парк.

– Ты его совсем не разглядел? – спросила Есеня. – Любая деталь может помочь.

– Темно было… – оправдывался Федор, глядя в пол. – Только рост. Папа метр девяносто, он с него. Очень крепкий.

– Это мама? – спросила Есеня, увидев фото на стене.

– Она погибла двенадцать лет назад, – ответил Федор. – В горах. Сорвалась…

– Ты работаешь, учишься?

– В энергетическом, на втором курсе. Сейчас академ взял.

– У вас там иконы на кухне… – сказал вернувшийся в комнату Меглин.

– Папа очень верующий, – кивнул парень. – Надеюсь, это помогает ему…

– В смысле?

– Он теперь таким до конца жизни будет. Все понимает, но говорить и двигаться не может.

– Как же портрет составили, если он не говорит? – спросил сыщик.