Метод

А когда бомж повернулся, запустил ему в лоб стопку писчей бумаги, взятую со стола. Бомж не пытался защититься, и бумага ударила его по лицу.

– Слепой у вас маньяк, – констатировал сыщик. – Редкий вид! Видать, жертву носом чует.

– Как слепой?! – опешил следователь. – Как же он у тебя признался? – повернулся он к полицейскому. – Бил, что ли?

– Да я один раз только… – буркнул страж порядка.

– Они всё признают, что ни спросишь, – сказал Меглин. – Такого допрашивать – одно удовольствие.

И, повернувшись к бомжу, спросил:

– Значит, ты убил?

– Да… – кивнул слепой.

– Топором?

– Ага…

– Ну, молодец! На, держи!

Меглин достал из кармана дешевую карамельку и вложил ее в руку «убийцы».

– Но он же место назвал! – вскричал полицейский, от которого уплывала заслуженная, как ему казалось, награда. – Описал подробно! И руки в крови!

– Он наткнулся на мертвую и пытался помочь, – объяснил сыщик. – Отвезите его в больницу.

Потом с непонятным выражением посмотрел на полицейского:

– Тебя бы тоже хорошо туда, но ты здоровый. В больницу не возьмут…

Погасил сигарету в пепельнице, уже заполненной окурками… И вдруг схватил инициативного полицейского одной рукой за затылок, запрокинул ему голову и высыпал в глаза всю пепельницу. Полицейский дико заорал. Меглин отпустил его, пепельницу поставил на место и сказал следователю:

– А теперь везите смело. Авось прозреет.

…Саша Тихонов сидел в лавке пожилого часовщика. Семен Аркадьевич рассказывал о своем приятеле Володе, подарившем ему модель самолета – ту самую, что Саша видел на фотографии. Следователям знакомый Семена Аркадьевича был известен как «праздничный убийца».

– Вы представляете, какой талант был у человека, – говорил часовщик. – Ведь у него ни чертежей, ничего! Увидел фотографию в журнале и по одной фотографии сделал. Золотые руки…

– Семен Аркадьевич, вы мне говорили, что часто бывали у Володи в последнее время… – напомнил Саша.

– Ну как – часто… Он ведь очень одинокий был, даже когда с женой жил. А когда она ушла… Жалко было на него смотреть. Я боялся, руки на себя наложит. Мы раньше только в клубе моделирования встречались. А сейчас я к нему захаживать стал. Вроде как пообщаться, поддержать…

– Скажите, а к нему кто-нибудь еще ходил?

– Да нет, только паренек этот…

– Какой паренек?

– Я так понял, какой-то сектант, – объяснил Семен Аркадьевич. – Они часами сидели, разговаривали.

Я Володю спрашиваю: «Про что говорите-то?» А он:

«Про жизнь». Ну и ладно, пусть в секту, лишь бы не в петлю.

– А как он выглядел? Вы его запомнили?

– Ну, как ты… Рост такой же… Возраст…

– А лицо? Вы не могли бы к нам подъехать, с художником поработать?

– Ну, если надо… – неохотно согласился часовщик.

…Женщина, которую Андриевич отказался подвезти от вокзала, идет по улице и вдруг замечает едущую навстречу синюю «копейку». Поравнявшись с ней, женщина узнает человека, посадившего тогда в машину девушку со сломанным каблуком – ту самую, которую потом нашли мертвой. Узнает – и ускоряет шаг, почти бежит к домам. Но и Андриевич узнает свидетельницу. Останавливает машину, выскакивает – уже с отверткой в руке, бросается вдогонку.

Женщине не удается убежать. Андриевич догоняет ее, сбивает с ног, зажимает рукой рот и тащит в кусты. Однако женщина на секунду высвобождается из захвата и изо всех сил впивается зубами в руку насильника. Мужчина орет от боли. Женщина тоже кричит: «Помогите!» Почтальон снова поспешно зажимает жертве рот и наносит несколько ударов отверткой. Но добить не успевает: крик могут услышать, и почтальон спешит скрыться. Женщина жива…

…Сыщики подъехали к больнице спустя несколько минут после того, как туда доставили жертву нападения. Врач, проводивший их к палате, рассказывал на ходу:

– Четыре дырки в легких! Как она жива осталась, не понимаю… Две минуты у вас.

Меглин и Есеня вошли в палату.

– Здравствуй, милая, – сказал Меглин, присаживаясь на койку. – Вот рука. Хочешь сказать «да» – сожми. Только руку мне не сломай, ты же сильная. Поняла?

Свидетельница слабо сжала его руку.

– Теперь скажи. Кровь у тебя на губах была. Но зубки целы, губки целы. Правильно я понимаю, что ты его укусила?

Женщина вновь сжала его руку. Из ее глаз текли слезы.

– Ну, все, все, – мягко сказал Меглин. – Я тебе обещаю: раньше, чем тебя починят, я тебе его покажу. Держись, без меня не танцуй. Поняла?

Женщина улыбнулась ему сквозь слезы…

Усевшись в машину, Меглин зло произнес:

– Доктора молодцы: кровь убийцы с ее губ смыли. Так бы мы знали его группу крови, резус-фактор. А пока знаем только, что конец ему.

– Почему он так рискует? – спросила Есеня. – Его ищут, а он все равно нападает. Третий раз за неделю…

– Уверен, что ему все с рук сойдет, – объяснил Меглин. – Он убивал уже. Давно. Потом перестал.

– Почему ты так думаешь?

– Начинающие так не убивают.

– Как – так? Жестоко?

– Нет. Днем. Для него это не в первый раз. Наследил в одном месте – переехал, затаился. Когда все стихло, он по новой. Но нам его отпускать нельзя. Надо, чтобы он каждый день убивать хотел. По две, по три в день. Чтобы он начал ошибаться, он должен думать, что ему конец. Неприятное чувство.