Метод

– Но мы же не можем сидеть и ждать, пока он…

– Что ты видишь? – прерывая ее, задал Меглин свой коронный вопрос.

– То есть? – она опешила.

– Что. Ты. Видишь?!

Теперь она поняла. Припоминая все обстоятельства школьного расстрела, забормотала:

– Сейчас… Погоди минуту…

Но он не стал ее мучить, остановил:

– Ничего! Он не оставляет следов, ничего не делает сам. Как ты его будешь ловить? Езжай к своим друзьям, опаздываешь.

– Откуда ты знаешь? эсэсэски мои читаешь?

– Уже бросил, ничего интересного. Езжай.

У Есени действительно была запланирована встреча с Женей и Сашей, причем не в кафе, а в модном ресторане, где столики надо было заказывать заранее. Когда все собрались, Женя раздраженно заявил:

– Трудно поверить, но пить я сегодня не буду.

– Действительно трудно, – согласился Саша. – Что так?

– Завтра на работу в семь. Сейчас так всех построили из-за этих расстрелов – завтра в патруль идем, как обычные менты.

Однако, когда они расселись за столиком и Саша разлил вино себе и Есене, Женя махнул рукой:

– А, фиг с ним, давай и мне тоже.

– Уверен? – спросил Саша.

– Один бокал.

Они выпили, и Женя спросил:

– Слушай, а правда этот, кто на свободе остался, послания Меглину оставляет?

Есеня кивнула. Саша тут же заинтересовался:

– А запись можно послушать?

– Нет, ты что! Это материалы следствия.

– Ну и что? – настаивал Саша. – Я им занимаюсь. Может, я смогу что-то подсказать. Ты пойми – мы имеем дело с очень интересной личностью. Он хороший психолог, умеет внушать людям свои мысли…

– И что?

– Он работает со словом как с оружием. В том, что он говорит, наверняка есть какой-то подтекст.

– Типа шифра, что ли? – уточнил Женя.

– Если совсем вульгарно – да.

– А знаешь, он прав, – сказал Женя, повернувшись к Есене. – Ты знаешь, я его обычно не поддерживаю, но сейчас… Этот чувак Аню убил! В такой ситуации нужно малейшую возможность использовать. Тем более вы явно не знаете, что делать.

– С чего ты взял? – возмутилась Есеня.

– А чего б ты тогда здесь сидела? – рассмеялся Женя.

…Приехав к себе в ангар, Меглин первым делом налил полный стакан вина, а затем нашел старенький диктофон и поставил диск с «посланием». Прослушал его раз, два. Потом стал повторять, фразу за фразой:

– Жизнь – цепочка ходов…

– Ты раз за разом делал не те…

– Ты себя предал… предал…

Он допил бутылку. Взглянул на свои руки – и вдруг явственно увидел на них засохшую кровь. Но это была уже не кровь его матери. Он погрузился в новый пласт воспоминаний…

…Родиона, которому не так давно исполнилось девятнадцать, ведут по коридору отделения милиции на допрос. Ведут в наручниках – относятся с явной опаской. И на руках у него – засохшая кровь.

Его вводят в кабинет, где ждет Григорьев. Только теперь он уже не капитан, а полковник и, судя по тому, как обращаются к нему милицейские чины, весьма важная шишка. На столе в кабинете лежит перочинный нож в пластиковом пакете – тот самый. Вещественное доказательство…

Когда Родиона вводят в кабинет, Григорьев спрашивает следователя:

– Вы что, даже помыться ему не дали? Наручники с него снимите. А теперь выйдите.

Когда они остаются вдвоем, Григорьев берет с подоконника чайник, и Родион, стоя над урной, смывает с рук кровь. Потом они садятся по разные стороны стола, и Григорьев спрашивает:

– Как ты его узнал-то? Столько лет прошло…

– Я просто почувствовал, – отвечает Меглин.

– Почему нам не сообщил?

– Вы уже один раз обещали мне его поймать, – напоминает Родион. – И расстрелять. Помните? А теперь он не прятался. Наоборот, уважаемым человеком стал. Здешние менты у него из рук ели. И я решил: в этот раз – сам. И не смотрите на меня так, я вашу работу выполнил.

– А других двоих за что? Чем они провинились?

– Вы их не оправдывайте, это бандиты.