Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания

Итак, когда физиологи и психологи говорят о подкреплении, движении, об условном сигнале они на самом деле осуществляют сложнейшую когнитивную операцию отождествления нетождественного, объединяя под одно понятие весьма разные вещи. Ими же полученные данные по сути доказывают, что подобную операцию в каком-то виде способны выполнять и животные – иначе у животных не вырабатывались бы условные рефлексы. И разве удивительно, что животное, способное к отождествлению разных вещей, способно отождествить с подкреплением ещё и индифферентный, с точки зрения экспериментатора, раздражитель? Образование связи, о которой так много и помпезно говорится, есть всего лишь частный случай когнитивной операции отождествления нетождественного. И это естественно: без умения осуществлять эту операцию никакая познавательная деятельность вообще невозможна. Д.П. Горский справедливо относит закон отождествления нетождественного «к протометодологии» познания.[196]

Поэтому не стоит удивляться, что способные к познанию животные обладают умением отождествления. Но если животные изначально умеют связывать между собой нетождественные вещи, реагировать на них как на тождественные, то зачем дополнительно постулировать наличие каких-то других что-то с чем-то связывающих процессов?

Так и хочется спросить бихевиористов: зачем вы стремились отказаться от психики и сознания как от ненаблюдаемых сущностей, но при этом ввели столь невнятную идею ненаблюдаемой связи, когда не слишком известно что связывается невесть чем? Ну, да ладно. Допустим, что, несмотря на неизвестность сторон, вступающих в связь, эта связь всё-таки образовалась. Казалось бы, теперь-то научение должно закончиться. Но не тут-то было. Нас уверяют, что научение продолжается и после установления связи.

Объявляется, что это утверждение соответствует эмпирике. Действительно, при упражнении улучшается выполнение всех сенсорных и моторных задач. Поражает другое – отсутствие зарегистрированных границ

этого совершенствования. Исследование навыков проводилось на самом разнообразном материале: бросание мяча, работа на телеграфном ключе, наматывание катушек, рисование в зеркальном отражении, стрельба из лука, подстановка однозначных чисел, решение механических головоломок и т.д. Д. Норман утверждает, что выполнение простейших действий (например, сворачивание сигар) может совершенствоваться у рабочих даже после миллиона повторений в течение десяти лет работы. Постоянно уменьшается время сложения в уме и называния суммы предъявленных чисел – и 10 тысяч проб мало, чтобы это время стабилизировалось.[197] В результате научения снижаются пороги зрения, слуха и кожной чувствительности, улучшается определение высоты звука, пространственное различение. Многократное упражнение приводит к лучшему выделению деталей и распознаванию стимулов, предъявляющихся в трудных условиях (например, при тахистоскопическом предъявлении или при слабой освещенности) и т.д.[198] Можно в результате тренировки добиться даже того, что при предъявлении звука изменяется уровень чувствительности глаз к свету.[199]

В фигурном катании при выполнении обязательной программы спортсмены должны скользить на определенном (внешнем или внутреннем) ребре конька, ширина этого ребра не превосходит 3 мм. Мышечное и тактильное восприятие стопой отклонения конька на пару миллиметров («чувство ребра конька») возникает у фигуристов лишь через семь с половиной лет напряженных упражнений, но всё-таки возникает.[200] Резюме всех подобных исследований подводит Г. Готтлиб с соавторами: «Не существует такого акта у человека, чтобы он был слишком простым для усовершенствования

».[201]

Уже Дж. Уотсон нашёл идею объяснения постоянного улучшения. Животное стремится повторять попытки, ведущие к успеху. Вариантов неуспешных действий много, а успешное действие всегда одно. Так как опыт ведётся до достижения успеха, то успешные попытки присутствуют всегда, а неуспешные варианты могут встречаться, а могут и не встречаться. Итак, успешные действия совершаются чаще остальных. (К. Коффка, на мой взгляд, справедливо издевается над этой аргументацией, но, отмечая общую сумятицу в логике бихевиористских концепций, не стану здесь придираться к мелочам.) И вот оно главное утверждение, типичное как для бихевиористов, так и для кондиционистов, поражающее своей простотой и невероятием. Они говорят: чем чаще действие связывается с успехом, тем связь между ними становится прочнее, а чем прочнее связь, тем точнее и быстрее осуществляется данное действие – вот, мол, вам и научение. Признаюсь, это уже совсем за гранью моего понимания.