Метрианты Галактики

Мягко раздался хлопок, создавший вакуумный круг с нулевой гравитацией. Мгновение и тёмное облако засосало в себя отца и гиганта-падальщика. Всё стихло…

Это был последний день рождения в жизни Лиурфла.

Последний светлый и счастливый день его жизни, ставший самым чёрным и невыносимым, когда он потерял отца…

Когда Лиурфл немного подрос, мать отдала его в школу «юных волчат», в которой готовили диверсантов.

В его жизни были войны, сражения, многочисленные стычки с падальщиками.

Лиурфл вырос. Возглавив карательные отряды северян, он не успокоился, пока не истребил всех южан до единого, включая женщин, детей, стариков и домашних животных.

Лиурфл с отрядом смертников, которые так же, как и он, потеряли своих родных в той войне, истребляли всё живое, что встречалось им на пути.

Они не щадили никого и не испытывали ни капли сожаления.

Душа Лиурфла умерла в тот день, когда на его глазах южанин освежевал отца, словно домашнюю скотину. Картина расправы ни на секунду не оставляла его никогда. Боль утраты жгла сердце юного Лиурфла. Последнее поселение падальщиков на юге планеты он приказал сжечь из плазменных орудий крупного калибра.

На месте поселения земля была прожарена и расплавлена на глубину в 150 метров. Ни одно живое существо не могло бы выжить в этом аду.

Но настоящий ад жил в душе Лиурфла.

Он не смог выполнить завет отца: не защитил мать и бабушку от неизвестного врага.

Как-то вернувшись домой с очередного задания, он обнаружил, что на месте, где когда-то стоял его дом зияла огромная дыра, обугленная по краям. Удар был нанесён с орбиты. Все остальные дома в поселении остались целыми. Кто активировал плазменный луч Лиурфл не знал.

К тому времени технологии лупусчан не позволяли применять подобное оружие, так как единственные экземпляры, оставшиеся после Третьей мировой, болтались бесконтрольно в вакууме космоса. Деградированные южане не могли использовать такое оружие. У Лиурфла появился новый враг, о котором он ничего не знал…

С того самого времени его сердце превратилось в расплавленный свинец, а душа корчилась в нескончаемой агонии ненависти ко всему живому.

Во Вселенной не было существа, которое могло бы сравниться с Лиурфлом по шквалу яростной ненависти и огня, бушующим в душе…

И ещё меньше было желающих сразиться с ним в честном поединке. А если и нашёлся бы такой смельчак, то, заглянув в душу Лиурфла, предпочёл бы сделать себе харакири, чем сражаться с хищником в человеческом облике…

Глава 46. Жизнь или смерть?

Не доверяй в бою удаче, друг,

Она не стоит вечности разлук.

О павших говори с почтеньем,

Разлука скажется мгновеньем…

Жизнь или смерть? Не всё ли равно? Удел всегда один. Из стали – в ржавчину превратиться. Из радостного, живого, волнующегося сознания в бренный прах.

Солнечный лучик, осторожно коснувшись ледяного края, утешительно лизнул щеку Аскобальда, поддерживая в предсмертные минуты жизни.

Сумрачная темнота погрузила море «Безумия», а не «Безмолвия» в лоно непроглядного мрака и безграничного покоя.

Вражеские выстрелы стихли. Приближающее похрустывание льда не предвещало ничего доброго. Окружённый со всех сторон врагами Аскобальд снял с себя цепочку с религиозным амулетом, поцеловав талисман, отбросил его в сторону. Последний защитник передовой, презрительно развернулся спиной к врагам, прислонившись к холодной стали, активировал сразу несколько квантовых гранат, связав их воедино для усиления мощности взрыва. Он начал отсчёт, последний в своей жизни. Пять, четыре, три…

Друитты получили приказ взять оставшегося воина в плен живым. Осторожно сокращая расстояние до жертвы, друитты не спешили приближаться. Скорее всего, боец ранен и у него закончились патроны, так что вряд ли он сможет оказать серьёзное сопротивление. Но тем не менее…

Когда до Аскобальда оставалось не более метра, высокий друитт, выделявшийся среди остальных воинов могучим телосложением, заметил гранаты в руках измученного схваткой командира. Подняв огромный кулак вверх, друитт приказал всем остановиться. Тёмные фигуры беспрекословно замерли неподвижными статуями. Давящая тишина резала скальпелем натянутые многократно нервы воинов.

Аскобальд поднялся во весь рост. Могучий статный воин лет сорока с мощным торсом, крепкими руками в полном боевом облачении, изрядно обугленном, с двумя развороченными и оплавленными по краям дырами. Через проникающие отверстия скафандра на безучастный лёд тоненькими струйками стекала кровь.

Аскобальд хотел взглянуть на своих врагов. На тех, кто так легко уничтожил его, казалось, непобедимый отряд. Ему не было страшно.

Так они и стояли друг напротив друга: пять десятков выживших друиттов-воинов, и один израненный эирец, из последних сил сжимающий чеку гранаты-активатора.

– Кто ты? – спокойно спросил великан, которому Аскобальд едва доставал до пояса.

– Я тебя в гости не звал. Твои люди мертвы. Уходи, – не отвечая на вопрос, одними губами произнёс командир.