Метро

Тьма вокруг стала абсолютной, не видно было уже ровным счетом ничего, и от этого у Артема возникало странное ощущение, будто его тело исчезло. От его прежнего «я» сейчас оставался только слух и всецело полагающийся на него разум. Артем продвигался так еще некоторое время, но звуки, по направлению к которым он шел, так и не стали ближе. Зато послышались другие. Шорох шагов, точь-в-точь похожих на те, что он слышал раньше, в такой же темноте, но только как Артем ни старался, он не мог вспомнить, где именно и при каких обстоятельствах это произошло. И с каждым новым шагом, долетающим из невидимой глубины туннеля, Артем чувствовал, как в сердце капля за каплей просачивается черный холодный ужас. Через несколько мгновений он, не выдержав, развернулся и стремглав бросился бежать на станцию, но, не разглядев в темноте шпал, споткнулся об одну из них и упал, понимая, что сейчас настанет неминуемый конец.

Проснулся он весь в поту и не сразу даже сообразил, что во сне он свалился с раскладушки. Голова была необыкновенно тяжелая, в висках пульсировала тупая боль, и Артем еще несколько минут провалялся на полу, пока не пришел наконец в себя и не сумел подняться на ноги.

Но в тот момент, когда в голове чуть прояснилось, из нее полностью выветрились остатки кошмара, и он уже не мог даже приблизительно вспомнить, что же такое ему привиделось. Приподняв полог, он выглянул наружу. Кроме нескольких караульных, никого — видимо, сейчас была ночь. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув привычный сырой воздух, Артем вернулся в палатку, растянулся на раскладушке и заснул крепким сном без сновидений.

Его разбудил Мельник. Одетый в темную утепленную куртку с поднятым воротником и военные штаны с карманами, он выглядел так, будто с минуты на минуту собирался уходить со станции. На голове у него была все та же старая черная пилотка, а у ног стояли две большие сумки, которые показались Артему знакомыми.

Мельник ботинком пододвинул одну из них к Артему и сказал:

— Вот. Обувь, костюм, ранец, оружие. Переобувайся, готовься. Защиту надевать не надо, не на поверхность собираемся, просто возьми с собой. Выходим через полчаса.

— Куда идем? — хлопая спросонья глазами и мучительно пытаясь сдержать зевок, спросил Артем.

— Киевская. Если все будет в порядке, потом по Кольцу до Белорусской — и к Маяковской. А там увидим. Собирайся.

Сталкер уселся на стоявший в углу табурет и, достав из кармана газетный обрывок, принялся изготавливать самокрутку, время от времени посматривая на Артема. Под этим внимательным взглядом у Артема все валилось из рук, и на сборы ушло куда больше времени, чем ему понадобилось бы, если бы Мельник оставил его одного.

Однако минут через двадцать он все же был готов. Не говоря ни слова, Мельник поднялся с табурета, взял свою сумку и вышел на платформу. Артем оглядел комнату и последовал за ним.

Они прошли через арку и вышли к путям. Спустившись по приставной деревянной лесенке на путь, Мельник кивнул караульному и зашагал к туннелю. Только теперь Артем заметил, как странно здесь устроены входы в перегоны. С той стороны платформы, где рельсы уходили на Киевскую, половина пути была перекрыта бетонированной огневой точкой с узкими бойницами. Проход перегораживала железная решетка, рядом с которой дежурили двое караульных. Мельник перекинулся с ними короткими неразборчивыми фразами, после чего один из охранников открыл навесной замок и толкнул решетку.

По одной из стен туннеля тянулся перемотанный черной изолентой провод, с которого каждые десять-пятнадцать метров свисали слабые лампочки, но даже и такое освещение в перегоне казалось Артему настоящей роскошью. Впрочем, через три сотни шагов провод обрывался, и в этом месте их ждал еще один караул. На дозорных не было никакой формы, но выглядели они куда серьезней, чем военные в Полисе. Узнав Мельника в лицо, один из них кивнул ему, пропуская вперед. Остановившись на краю освещенного пространства, сталкер достал из сумки фонарь и включил его.

Еще через несколько сотен метров впереди раздались голоса и блеснули отсветы фонарей. Неуловимым движением автомат Мельника соскользнул с плеча и оказался у него в руках. Артем последовал его примеру.

Наверное, это был еще один, дальний дозор со Смоленской. Двое крепких вооруженных мужчин в теплых куртках с воротниками из искусственного меха спорили с тремя челноками. На головах у дозорных были круглые вязаные шапки, а на груди у обоих висели на кожаных ремешках приборы ночного видения. У двоих челноков было при себе оружие, но Артем был готов ручаться чем угодно, что это именно торговцы. Огромные тюки с тряпьем, карта туннелей в руке, особенный плутоватый взгляд, задорно блестящие в лучах фонарей глаза — все это он уже видел неоднократно. Челноков обычно без проблем пускали на все станции, кроме разве тех, что входили в состав Ганзы. Но, кажется, на Смоленской их никто не ждал.

— Да ладно, браток, что ты заладил, нам даже и не на твою Смоленскую, так, мимо идем, — убеждал дозорного один из торговцев, долговязый усатый человек в кургузом ватнике.