Метро

— Ладно-ладно. Ты, Коля, подельников-то не прикрывай своих! А ты, Артем, не слушай нас, баб. На-ко. Подуй, горячо.

— Спасибо.

Подошел человек, разлинованный старыми белыми шрамами и совсем лысый, но при этом не свирепый из-за пушистых бровей и обтекаемой речи.

— Приветствую всех присутствующих, дам отдельно! А кто тут за чайком? Я за тобой тогда, Колюнь. Про Ганзу слышали уже?

— А что Ганза?

— Граница на замке. Как выразился классик, загорелся красный свет, говорит, прохода нет. Пятеро наших там торчат.

— Вона чего, Айгулька. Грибы помешай свои там, грибочки.

— А мой там! А я что! Аллахом… Как закрыли? А, Кстантин?

— Закрыли и все дела. Не наше вшивое дело. Приказ есть приказ.

— Опять поди воюют! С Красной Линией, небось, опять воюют, а? Хоть бы передохли там они уже все ведь!

— А кто знает, а, Кстантин? Это мне к кому идти? Мехмет-то мой…

— Для профилактики это. Я оттуда только. По торговле карантин какой-то. Откроют скоро. Здравствуйте.

— Ой, здрааасьте, мущщина. В гости к нам? Кто-откуда?

— С Севастопольской я. Можно тут присесть?

Артем перестал дышать жгучим паром, оторвался от белой выщербленной кружки с золотым кантиком. Старик доковылял сюда, разыскал его, и теперь украдкой, уголком глаза его изучал. Ладно. Не бегать же от него.

— А ты-то как к нам пробрался, дедуль? Если закрыли все? — Артем вызвал пронырливого старика на прямой взгляд.

— Последним проскочил, — тот не мигал, не уклонялся. — Прямо после меня и закрыли.

— Век бы без них и жили, без Ганзы этой! А вот они без нашего чайку, без грибочков-от наших пускай попробуют, дармоеды! Мы-то продержимся с Божьей помощью!

— Откроют! А если не откроют? А Мехмет-то мой!

— А ты, Айгулька, к Сухому сходи. Он-то твоего Мехметика в два счета достанет. Не бросит уж. Чайку, может? Пробовал наш уже?

— Не откажусь, — с достоинством качнул бородой самозваный Гомер.

Он сидел против Артема, прихлебывал местный их грибной отвар, горделиво, но беспричинно именуемый чаем — настоящий-то чай, конечно, весь выпит был лет десять как — и ждал. И Артем ждал.

— Кто за кипятком?

У Артема екнуло: Аня подошла. Встала, не замечая его, спиной.

— Трудишься сегодня, Анют? — сразу же привлекла ее к разговору Шуба, отирая руки о лысеющие меховые карманы. — Грибочки?

— Грибочки, — та спиной и ответила, лишь бы не оборачиваться; значит, все она заметила.

— Поясница, небось, а? В наклонку-то.

— Отваливается, теть Даш.

— Грибы не свиньи! — неодобрительно шмыгнув, высказалась раскосая кряжистая Айгуль. — В наклонку ей. Ты в говне-ка повозись!

— Сама и повозись. Каждый себе по душе работу выбирает, — ровно возразила Аня.

Ровно возразила; но Артем знал — вот именно когда таким голосом она говорит, спокойным — может ударить. Да и вообще все может, обучена. С таким отцом.

— Не ссорьтесь, девочки, — зажурчал исполосованный Константин. — Все профессии нужны, все профессии важны, как сказал классик. Без грибов порося-то чем кормить?

Грибы-шампиньоны росли в заваленном северном туннеле, одном из двух, которые раньше вели к станции Ботанический сад. Триста метров грибных плантаций, а за ними — еще свиноферма. Свиней подальше запихнули, чтобы вони меньше. Как будто тут триста метров спасти могут. Спасало другое: устройство человеческих чувств.

Вновь прибывшие мерзотный свиной дух ощущали день-другой. Потом — принюхивались. Аня принюхалась не сразу. Местные жители давно не слышали ничего. Им и сравнивать было не с чем. А Артему вот было.

— Хорошо, когда душа к грибам лежит, — прицельно глядя Ане в затылок, четко проговорил он. — С грибами проще договориться, чем с людьми.

— А зря вообще некоторые к грибам с таким презрением, — сказала та. — Есть люди, которых от грибов не сразу и отличишь. И болезни даже общие, — Аня наконец развернулась к нему. — Вот у меня сегодня, например. На половине грибов — гниль какая-то. Гнильца появилась, понимаешь? Откуда взялась?

— Что за гниль еще? — обеспокоилась Айгуль. — Нам гнили еще только тут не хватало, Аллах спаси!

— Чаю, может, кому? — влезла Шуба.

— Ящик гнили вот набрала, — в глаза Артему сказала Аня. — А ведь были нормальные раньше грибы. Здоровые.

— Ну это прямо беда какая-то! — покачал головой Артем. — Грибы протухли.

— Ак жрать-то мы чего будем? — резонно заметила Шуба.

— Ну конечно, разве это беда? — тихо и железно ответила ему Аня. — Вот когда великого героя и спасителя всея метро всерьез никто не воспринимает больше — вот это беда!

— Пойдем-ка, Айгулька, продышимся, — вздернула нарисованную бровь Шуба. — Тут жарковато что-то становится.

— Эхм… — Гомер поднялся вслед за остальными.

— Нет, — остановил его Артем. — Вот. Ты же хотел про героя послушать? Про Артема, который все метро спас? Вот, слушай. Послушай правду. Людям, думаешь, до этого есть дело?

— Потому что у людей свои дела. Настоящие дела. Работать. Своих кормить. Детей растить. А когда кое-кто мается и не может себе дела найти, и выдумывает себе херню всякую — вот это да, беда, — Аня заняла позицию и вела по нему огонь очередями: короткая, короткая, длинная.