Метромания

Спускаясь в лифте, Шахов судорожно перебирал в уме фразы, от которых Катин голос перестанет напоминать звук ломающегося хвороста, а снова станет мягким и многозвучным. Он искал слова, которые вернут их с Катей отношения в прежнее братско-сестринское русло.

Но, открыв дверь подъезда и столкнувшись нос к носу с Гавриловой, Шахов лишь спросил:

– Ты сейчас прямо туда?

– Нет, к Людмиле Романовне.

– Я тебя провожу.

Катя пожала плечами: дескать, как хочешь, и направилась к метро. Шахов мог поспорить на что угодно, что, дойдя до павильона с буквой «М», его спутница встанет как вкопанная или замечется перед ступеньками, а потом предложит поймать такси. Но Катя даже не замедлила шага и вниз, в пасть метро, не сошла – сбежала. Андрей, не ожидавший от подруги такой прыти, догнал ее только у кассы, когда она покупала билет. У турникета Катерина замешкалась, не зная, какой стороной засунуть карточку. Шахов молча взял карточку из ее рук и, ткнув пальцем в красную стрелку, сунул в щель.

На платформе он искоса глянул на Гаврилову. Она стояла в профиль, крепко сжав губы и судорожно вцепившись одной рукой в ремешок сумки, а другой – в большой пластиковый пакет. Нос и подбородок заострились, кожа была такой бледной, что отливала голубизной. Он инстинктивно взял Катю за локоть: на мгновение ему показалось, что сейчас она закатит глаза и рухнет прямо на грязный пол. Гаврилова резко повернула голову и так зыркнула своими глазищами, что Андрей, будто от ожога, отдернул ладонь.

Сборы

До «Павелецкой» они доехали молча. Молча вышли из метро, молча добрались до дома, где жила Людмила Романовна.

Кривцова встретила их на лестничной площадке. Окинула быстрым взглядом. Отметила про себя, что, судя по экипировке, Андрей принимать участия в экспедиции не намерен, и ему даже не кивнула. Катю же обняла и поцеловала. И дома разговаривала только с ней, обсуждая, что еще нужно прихватить с собой, демонстрировала мощный фонарь и собачий поводок с карабином:

– Я взяла для самых крупных – выдерживает вес до восьмидесяти килограммов. Веревка действительно очень прочная, проверила. Ее, как ремень, продену в штаны, ручка пусть болтается сбоку. Я буду спускаться первой, ты – за мной. Ты же будешь отцеплять пристегнутый мной карабин. Если я сорвусь, меня подстрахует веревка, если ты – внизу буду я.

Ироничный комментарий вроде: «Да, это вы классно придумали: Катерина отстегивает карабин, и он на огромной скорости вписывается Людмиле в голову или еще в какое-нибудь уязвимое место!» – готов был сорваться с губ Андрея, но он удержался.

Рюкзак, который мадам Кривцова намеревалась тащить с собой, с каждой минутой рос в объеме: кроме пары свитеров, упаковок с кальсонами, ботинок на толстой подошве туда отправились несколько банок икры, ветчины и тушенки, кофе, сухое молоко, килограмма два конфет…

При виде аккуратного кулька с «Белочкой», «Мишкой на Севере» и «Грильяжем» у Андрея заныло в груди. Мадам Кривцова окончательно перестала быть железной леди, предусмотрительной, разумной, все просчитывающей и ко всему готовой. Сейчас она казалась ему неразумной девчонкой, которая вместе с подружкой собирается тайком пролезть на отправляющийся в кругосветку корабль.

Вопрос сорвался с губ сам собой:

– А где Георгий?

Анализируя потом этот разговор, Шахов решил: подсознание подсунуло ему любовника Людмилы не случайно – Андрей хотел заручиться поддержкой кого-то сильного, имеющего влияние на главу экспедиции.

– Георгий? – укладывавшая в рюкзак очередную партию провизии мадам Кривцова посмотрела на Андрея непонимающим взглядом.

Шахов даже испугался: не поехала ли у дамочки крыша? Вдруг она сейчас спросит: «А кто это?»

Но Людмила Романовна, снова склонившись над рюкзаком, еле слышно пробормотала:

– Наверное, дома.

Потом вдруг резко распрямилась и, презрительно сощурив глаза, выпалила:

– Видите ли, Андрюша, мужчины не любят, когда у их женщин появляются проблемы. Знаете, по пословице: «Муж любит жену здорову, а брат сестру богату».

От этого язвительного тона и от того, что знавшая его с пеленок мадам Кривцова вдруг перешла на «вы», Андрей растерялся. Начал сбивчиво оправдываться:

– Я так просто спросил… Вы же вместе живете… Жили…

– Да ладно, – смягчилась Людмила Романовна. – Я не в упрек ни ему, ни тебе… И не простила бы себе, если бы с тобой, например, что-то случилось. Я и Катю отговаривала.

– Ага, конечно! – горячо возмутилась Гаврилова. – Как бы я вас одну отпустила?!

– Я мать, – просто ответила Кривцова, и не было в ее голосе ни пафоса, ни надрыва. – На кого Максу еще рассчитывать, как не на меня… – С этими словами она оторвала от пола рюкзак и испуганно ойкнула: рюкзак весил килограммов десять, не меньше.