Метрополис. Индийская гробница<br />(Романы)

— Свидетельствую: нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его!

— Вот он где, пророк то! — сказал раджа.

— Прошу тебя, князь, подойди, и позволь тебе предложить место рядом с собой! — сказал купец и стал развязывать мешочек. Руки его дрожали.

— Идите, — сказал раджа и потянул Брингера за рукав. — Сейчас начнется борьба.

Они уселись против мусульманина. Рамигани встал за спиною Брингера; он чувствовал дыхание индуса над своей головой.

Магомет Бен-Гассан высыпал камни, один за другим, на свою ладонь и раскладывал их на полу своего белого бурнуса. Он говорил с камнями и с самим собою с воодушевлением. Седая борода его дрожала.

Он мог торжествовать. Когда он взял свое последнее сокровище, изумруд, величиной с орех, и поднял его с ловкостью фокусника двумя пальцами вверх, так, что по воздуху точно зеленая молния промелькнула, — то раджа схватился за руку Брингера и сдавил ее. Это было нужно, иначе торжество Гассана было бы слишком полным.

Девять камней лежали на бурнусе. Два рубина, пропитанные красным; два сапфира, величественные и радостно-восклицающие; аметист, с темною тенью в середине; два опала — кусочки неба до солнечного восхода, один звездный сапфир и — изумруд.

Гассан достал откуда-то из складок своего бурнуса роговые очки, оседлал ими нос, и посмотрел поверх их на своего княжеского посетителя, хитро и точно подбадривающе.

— И это все, — спросил раджа, как будто оскорбленный.

Тщеславие заставило Гассана выпрямиться.

— Аллах да хранит твои очи, — сказал он, подняв руки. — Разве ты не видишь, что любой из этих камней стоит дороже иного города?

— Зрение у меня хорошее и я вижу, что все твои камни, вместе взятые, не стоят не только города, но даже — дома, даже ворот какого-нибудь дома. Если бы какой-нибудь бедный человек, мой друг, принес бы мне их в подарок, то я взял бы, чтобы не обидеть его, если у него не было лучшего, а на следующий день подарил бы их Рамигани, слуге, который стоит там, за спиной моего друга…

— Нет Бога кроме Аллаха… — завопил яростно Гассан, потрясая своим тюрбаном.

— Знаю, знаю, сверкающий светоч ислама, — перебил его раджа. — Оставь пророка в покое и не позорь его имя, которого ты не достоин носить, коль скоро ты меня хочешь обмануть! Поправь свои очки, которые хотят соскользнуть с твоего носу и рассмотри повнимательнее свои камни, которые ты так восхваляешь. Или ты ослеп и позволяешь себя надувать, или ты большой мошенник, который считает меня за дурака.

— Таких камней нет ни у одного раджи! Если я их отдам, то стану оплакивать как своих детей.

— О, ты, порождение девяносто девяти грехов, — вскричал раджа, сделав движение, как будто хотел бросить шапку оземь. — Разве нет в моей сокровищнице таких камней, которые могут отбить тебе охоту хвастать этими? Разве нет у Саида таких камней? Я пойду к нему, велю принести все то, что мне нужно, и раньше вечера камни будут на моем столе. Не думаешь ли ты, что я в тебе очень нуждаюсь?

— Если Саад Ибн-Саид даже продаст всю свою лавчонку вместе с своей презренной шкурой, то и тогда у него не будет столько денег, чтобы купить хотя бы один такой камень.

— Его друзья дадут ему в долг сколько нужно, когда узнают, что он покупает для меня.

— Пусть чума поразит этого шакала, — завопил, как иступленный дервиш, Магомет Бен-Гассан.

— Не сердись, почтеннейший, — сказал спокойно раджа. — Я люблю тебя, и поэтому я не хочу, чтобы люди шептались за твоей спиной на улице: «Магомет Бен-Гассан обеднел; раджа не купил у него камней, потому что он не в состоянии больше покупать хороших». Я не хочу этого, потому что почитаю твою старость и твою седую бороду. Поэтому скажи мне, что ты хочешь за этот рубин?

— Господин, я не продам тебе его, — произнес мусульманин важно, — я подарю тебе его за две тысячи рупий.

Раджа захохотал и всплеснул руками.

— Две тысячи рупий? Нет, ты совсем спятил, друг мой, Магомет! Две тысячи! Никто не даст за этот камень больше двухсот! Сто рупий! Хочешь? За такой камень и этого еще премного.

— О, Магомет и все Калифы! Неужели лучи горячего солнца омрачили твой рассудок, о раджа! Я краснею за тебя! Да будет стыдно мне, если в этом помещении найдется хоть один камень, который не стоил бы втрое дороже. Прибавь, раджа!

— Сбавь, Магомет Бен-Гассан!

— Мои потомки будут проклинать мое имя, если я уступлю хотя бы часть! Тысяча девятьсот рупий!

— О, нет! Много, много меньше!

Магомет прищурился.

— А сколько ты дашь?!

— Да я вообще не хочу ничего покупать от тебя: ни этого рубина, ни других камней, о возлюбленный богов! Я ничего не хочу покупать, ни сейчас, ни когда либо; разве только в том случае, если ты продашь все, что находится в этом помещении за миллион рупий…