Меж двух миров

КОММ. Этот вопрос вызван характером некоторых ответов, которые видимо превосходили понимание этого духа глубиною идей и самой формой языка. В том нет, стало быть, ничего удивительного, потому что ему помогал более просвещённый дух, который хотел воспользоваться этим случаем, чтоб дать нам наставление. Это факт весьма обычный, но примечательной особенностью в этом случае является то, что влияние другого духа чувствуется даже в самом почерке; почерк в ответах, где он вмешался, более аккуратный и свободный; почерк же тряпичника угловат, крупен, неаккуратен, часто неразборчив и имеет совсем иной характер.

17. Чем ты занимаешься теперь; заботишься ли ты о своём будущем?

— «Ещё нет; я скитаюсь. Обо мне так мало думают на земле, и никто не молится обо мне, никто мне не помогает, вот я и не работаю».

КОММ. В других местах мы не раз говорили, сколько можно способствовать продвижению и утешению низших духов через молитву и советы.

18. Как тебя звали при жизни?

— «Жаннэ».

19. Ну, хорошо, Жаннэ! Мы будем молиться за тебя. Скажи нам, наше вызывание доставило тебе удовольствие или же было тебе неприятно?

— «Скорее удовольствие, потому что вы славные ребята, люди весёлые, хотя и немного строгие. Ну это всё равно, вы меня выслушали, я доволен».

Жаннэ (Ваня)

[34]

Артур Конан—Дойль. По поводу спиритической фотографии

«Ивнинг стандард» 9 августа 1922 г.

I

Сэр! Совсем недавно Вы бросили мне вызов в связи с тем, что было сказано мною об этом предмете. Я ответил, что напишу Вам, когда буду располагать более полной информацией. Полноты пока ещё нет. Когда же она будет достигнута, то брошюра, которая появится, охватит собой все известные факты. Она должна быть готова в течение осени.[35]

Пока что же, раз Вы поставили этот вопрос на обсуждение, я воспользуюсь данным обстоятельством, с тем чтобы попросить публику не делать преждевременных заключений насчёт человека, который, как я думаю, находится в очень трудном положении и при этом не располагает теми легальными средствами возмещения морального ущерба, к которым может прибегнуть любой британец. Таким атакам следовало бы быть тем более осторожными, если не было понято, что медиум при современной неосведомлённости публики в этих вопросах является на суд в крайне неблагоприятных условиях.

В то время как готовится более полный обзор данной темы, было бы только справедливо, если бы г-н Хоуп сразу сказал, что всё расследование, предпринятое его друзьями, направлено к тому, чтобы показать, что брошюра, выпущенная с такой недостойной поспешностью и прежде, чем у него появилась какая-то возможность устроить защиту, является документом, который никоим образом не может выдержать беспристрастного критического разбора.

Обвинение, следует напомнить, заключалось в том, что психическая фотография дожна была появиться на меченой фотопластине, поскольку все пластины в пачке без вскрытия её подвергли действию рентгеновских лучей, что, как предполагалось, должно было оставить на них определённую метку. Психическая фотография в конце концов появилась на немеченой пластине, что сочли абсолютным доказательством того, что пластины были заменены Хоупом. Существовало и несколько более мелких пунктов, но этот был главным, и, будь он устранён, прочее обратилось бы в тривиальность.

Но мы можем теперь требовать исключения этого капитального пункта обвинения. Дело в том, что исследователи, г-да Прайс и Сеймор, действовавшие в качестве доверенных лиц г-на Дингуолла из Общества психических исследований, не сочли нужным выяснить тот факт, были ли рентгеновские метки сделаны так, чтобы оставаться постоянными, или же оне могли исчезнуть.

Что было бы извинительно для других, не представляется таковым для г-на Дингуолла: в самом деле, кажется невероятным, чтобы полномочный ответственный за проведение исследований дал своё подтверждение работе, проделанной столь неряшливым и ненаучным образом.

Были приложены все усилия к тому, чтобы опорочить доброе имя человека и перечеркнуть плоды его пятнадцатилетней деятельности в области психизма на основании одного только голословного утверждения, которое можно было бы легко проверить и которое, будучи проверенным, показало бы свою полную несостоятельность.

Опыты, проделанные в других местах с аналогичными пластинами, меченными тем же способом, доказали, что при пятнадцатисекундной экспозиции фотографический свет оставляет метки нетронутыми, но за этим пределом метки бледнеют и исчезают, так что пластина становится совершенно свободной от них, хотя с увеличением выдержки, скажем до 25 секунд, метки возвращаются уже в необратимой форме.