Меж двух миров (СИ)

‒ В Восточной, как я сказал, добывают и обрабатывают камни, а мне с детства они холодными казались. Да, красивые, но как будто бездушные. А дерево ‒ оно теплое, живое. Родители еще юнцом отпустили сюда подмастерьем. Мы все думали, что научусь и вернусь обратно в Восточную, буду там работать. Да как-то я тут прижился, друзей завел, дом построил. Учитель мой уже старый, работать ему тяжело, отдал свою мастерскую лет десять назад. В общем как-то незаметно и по чуть-чуть я пророс корнями в Западной и прожил тут большую часть жизни. Родителей раз в месяц навещаю.

Они проговорили до самого вечера.

Лана рассказала о своей учебе на лекаря. О столице, ее зданиях по шесть и даже семь этажей, новых разработках и открытиях. Как она увидела на научной выставке изобретение одного молодого техномага, который создал систему поршней для колес повозок, чтобы она более плавно ехала по неровной дороге. А парень спустя несколько лет разбогател на своей идее, которая многим пришлась по душе. Сейчас только богатые семьи могут позволить себе подобное, но Лана считала, что в скором времени такого транспорта станет больше. А еще идут активные разработки больших летающих кораблей ‒ аэростатов. И планируют длинную металлическую дорогу между столицей и Зиларским морем, по которой будут ездить пассажирские дилижансы и грузовые повозки с товарами адамантских купцов…

Видар внимательно слушал ее, задавал вопросы, иногда хмурил брови, чаще шутил, а бывало и удивлялся как ребенок. Они практически не вылезали из комнаты, подъедали то, что осталось в корзине, заново узнавали друг друга.

Лана разглядывала мужчину перед собой, который после прошедшей ночи изменился до неузнаваемости. Он стал расслабленным и довольным, ушла постоянная складка между бровей, хмурый взгляд и поджатые губы. Обаятельная улыбка не сходила с лица, он беззлобно подшучивал над ней и флиртовал.

Лана заметила, что чаще начинает вздыхать и улыбаться каким-то своим мыслям. Если до этого она не понимала Видара, и вел он себя, ну, как придурок, который к тому же ее избегает, то сейчас перед ней был спокойный и уверенный в себе мужчина, в которого сложно не влюбиться.

Тут и без диплома лекаря ясно, что означают ее тихие вздохи и учащенный пульс.

Когда за окном стали сгущаться сумерки, Видар, аккуратно перебирая ее пальцы, спросил.

‒ Лана, как ты себя чувствуешь?

Она нахмурила брови, не понимая вопроса, и пожала плечами.

‒ Хорошо. А что такое?

‒ Я имел в виду как ты себя чувствуешь после вчерашнего. Все-таки первый раз.

Вот умеет этот оборотень вгонять ее в краску. Заправив прядь за ухо, прокашлявшись и переведя взгляд на стену, она ответила:

‒ Все хорошо.

Не заметив никакой реакции на ее ответ, она перевела взгляд на мужчину, который всем своим видом показывал, что обычного “хорошо” ему недостаточно. Лана закатила глаза.

‒ Если тебе нужны подробности, то с утра было немного некомфортно, но сейчас уже в порядке. Мышцы слегка ныли как после тренировки, ‒ подумала немного и добавила: ‒ Но если честно, то я не поняла, почему вокруг этого столько шума.

Матрас под ней мелко вибрировал. Повернув голову к оборотню, который успел подползти к ней гораздо ближе, чем было, она увидела, как он, поджав губы, беззвучно трясется от смеха.

‒ Что? Что я такого сказала? ‒ Лана недовольно скрестила руки на груди.

Ее быстро подмяли по себя и прижали к матрасу. Видар как объевшийся сметаны кот смотрел на нее и довольно щурился.

‒ Хорошая моя, вчера я боялся тебе навредить и пожалел, ‒ склонившись к ней, прошептал в губы. ‒ Раз сейчас все в порядке, давай я покажу тебе, почему вокруг этого столько шума.

Лана открыла рот, чтобы ответить, но ее настойчиво поцеловали, и она забыла, что хотела сказать.

Да и это стало уже неважным.

Глава 35

Все последующие дни слились в один, и в то же время были абсолютно не похожи друг на друга. Если бы не Рас и его корзины с едой, то они наверняка умерли бы с голоду, потому что оторваться друг от друга было невозможно.

Они практически жили на этой кровати.

Ели на ней, спали, занимались любовью, дурачились как дети, разговаривали, узнавая друг друга еще ближе, и смеялись до болей в животе. Лана потеряла счет дням, хотя до этого упорно считала сколько осталось до конца трех недель.

В одно утро Видар рассказывал о том, как испортил восемь стульев, покрыв их слишком большим количеством лака, и его учитель гонялся за ним по деревне с палкой. Лана хохотала до колик, представляя, как молодой Видар прятался от него на крыше. Отдышавшись, она в очередной раз залюбовалась оборотнем.

Они настолько изучили друг друга, что Лана уже не стеснялась ни своего голого тела, ни мужского. Сама тянулась за поцелуями и ласками, дарила их в ответ и наконец-то перестала краснеть.

Хитро прищурив глаза, она стала медленно наклоняться к оборотню. Тот с легкой улыбкой застыл, ожидая поцелуя. Когда дыхания смешались в одно, и они почти коснулись губами, в дверь постучали.

Оборотень перестал улыбаться, глухо зарычав:

‒ Ну почему он всегда так не вовремя?