Между

Дуб был не меньше трех обхватов. Старое, почти мертвое дерево, лишь пара ветвей сохранила полузасохшую листву. Сухие обломанные сучья похожи на морды хищных зверей, дупло скалится, будто пасть с выщербленными клыками.

Деноален недобро усмехнулся: он явно не ошибся местом встречи. Что из того, что он забрел за границы мира людей? – в Корнуолле до Аннуина почти везде один шаг! Особенно для филида.

– Карлик! – крикнул Деноален. – Выходи!

– Кому нужен бедный старый Фросин? – раздалось из дупла.

На Деноалена посыпались сухие листья, ошметки коры, а затем явил себя и сам отвечавший. Филид примерно таким и представлял его: горбатый бродяга отвратительного вида.

Или, что вернее, нелюдь, принявший этот облик.

– Мананнан обещал мне твою помощь.

Не просьба, не вопрос. Приказ.

– Кха! Манавидан? Ты зовешь его ирландским именем? Видно, лестно ему быть богом в Ирландии, а, кха-кха! Бочком-бочком, да и стал божком, ай, покрути башкой да и прочь бегом!.. Кха-кха… всё никак не уймется, всё хочет пасынку своему досадить… – проскрипел карлик в ответ.

– Мне было обещано.

Снова – приказом.

– Кха! Чем же тебе не угодил твой король, юнец?! Открыты врата Аннуина, неудачны охоты Гвина… как Гвин ни рыщет – всех врат не сыщет! Коли королем открыты врата – верно ведет дорога, вечно ведет дорога. Ты и сам пришел ко мне по дорожке, твоим королем проторенной. Так почему же ты хочешь зла Марху, а, юнец?

На «юнца» Деноален не обиделся: мало ли, сколько сотен лет этому нелюдю? – любой человек перед ним будет мальчишкой. И филид сказал примирительно:

– Я не прошу тебя причинять вреда Марху. У него есть племянник, Друст. Любовник королевы. Дай нам поймать Друста с ней – и я щедро одарю тебя.

– Одаришь? чем же не побрезгует такой знатный красавчик для бедного Фросина?

– А что ты хочешь?

– Свинью с королевского двора. Ту, которую сам выберу.

– Ты ее получишь.

Фросин вдруг закружился, запрыгал вокруг филида, тараторя:

– Гордость – грязь, с башни слазь, верность – враки, дым и драки… Щедрый красавчик, умный красавчик, предатель – красавчик! Снег в Самайн, смерть в Самайн, дым-дурман, дурь в умах…

– Прекрати! Если ты согласен нам помочь – пойдем, и за своё колдовство ты получишь награду. Если ты так боишься повредить Марху – убирайся в свое дупло, я найду чародея посговорчивее!

– Гордый красавчик, гневный красавчик! – Фросин внезапно подпрыгнул, на миг оказавшись выше Деноалена.

Тот невольно дернулся назад.

– Не-ет, никак нельзя такому красавчику появляться в замке со старым, ай, каким же старым, уродливым Фросином! Девушки перестанут красавчика любить, Андред перестанет дарить подарки красавчику!

(«Откуда он знает про Андреда, если не знал про Друста?!» – мелькнула у филида мысль.)

– Нет уж, пусть красавчик вернется один, как и вышел. А в замок прибежит бродячий пес… дашь псине сладкую косточку, Деноален?

Услышав свое имя, филид вздрогнул.

«Пусть только поймает нам Друста с королевой. А там – хоть всех свиней ему отдам, лишь бы никогда больше не видеть его. И не слышать!»

Кромка заклятья: Фросин

…Как неумело сложенная поленница расползается, если на нее положить еще одну, пусть и легкую деревяшку, – так и границы миров расходятся в день перед Самайном. Так топь расступается под ногами, и зеленая лужайка оборачивается трясиной. Так трескается лед…

Так трескаются стены, которые возвел себе сам. Трескаются, если непрочны.

Так птенец пробивает клювом скорлупу своего яйца.

Я не стану связывать тебя заклятьем, глупый Жеребенок. Я лишь скажу тебе: делай что хочешь. Решай сам, что тебе дороже: служить Марху – или своим вожделениям.

Побежал… ну что ж.

Ты выбрал.

Конь. Фигура, не способная идти прямо.

Ты уверен: сегодня ты проберешься по замку так, что ни один человек не увидит тебя. И не один не-человек – тоже. Ты будешь для них лишь тенью.

В эту ночь Тинтагел расползается. Нет, камни незыблемы – это сила Аннуина просачивается повсюду.

Ты сможешь пройти по кромке двух миров. Никто и ничто не помешает тебе войти к королеве.

Вот выйти будет сложнее.

* * *

Деноален привел бездомного пса к себе в комнату: ему, филиду, полагался хоть крошечный, а всё же отдельный покой. Сейчас это было как нельзя кстати. Еще поднимаясь по лестнице, он послал одного из слуг за Андредом.

Закрылась дверь, пес начал отряхиваться, и из собачьей пасти явственно донесся уже знакомый голос:

– Бугибус, черный ус, Нуарон, кости вон, берегись-пригнись, от земли распрямись, срам – хлам, стыд забыт, шерсть не здесь, сбей спесь…

Через несколько мгновений перед Деноаленом стоял карлик в своем двуногом виде. Называть этот облик «человеческим» филиду расхотелось окончательно.

– Что тебе нужно для ворожбы? – решительно спросил он, не давая карлику продолжить его бессвязные бормотания.

– Такому красавчику никак нельзя без зеркала! Это красавицам зеркало не нужно: они смотрятся в глаза любовников, а вот красавчик…

– Тебе нужно зеркало? – перебил Деноален. – Чье угодно или зеркало королевы?

– Зеркало королевы – очи Марха. Не добудет мне красавчик зеркала королевы.

– Вот это годится?