Между адом и раем

— Спаси свою душу, Мансо, сынок! — сказал Кастро, нарушив молчание. — Скажи мне, где спрятано оружие, и я положу конец всему этому сумасшествию. Устрою так, чтобы и ты, и твои родственники покинули страну невредимыми.

— Слишком поздно, команданте.

— Ты сможешь купить лучший особняк в Майами и наполнить его шлюхами, как Батиста.

— Слишком поздно, команданте.

— Мансо, ты всегда был мне как сын. Разве можно причинить вред собственному сыну? Даже если он бесчестно предал отца.

— Я очень страдаю оттого, что между нами встала стена противоречий. Но наша страна претерпела гораздо больше страдания. Что-то необходимо предпринять. Кто-то должен избавить Кубу от мук унижения. Я сожалею лишь о том, что этим человеком суждено стать мне.

— И что же принципиально нового ты собираешься предпринять, Мансо? Ты когда-нибудь задавался этим вопросом?

— Я собираюсь предпринять первые шаги к спасению того, что еще осталось от нашей Кубы, команданте.

— Так, значит, сын наносит отцу подлый удар и объявляет себя миропомазанником? Слишком по-христиански сказано. В Голливуде это назвали бы «дерьмом».

— Я пощажу вашу жизнь. И, конечно же, жизнь вашего сына Фиделито. Обещаю. Я уже приобрел вам замечательное поместье в Ориенте.

— Ты мне что-то обещаешь? Да твои обещания так же ничтожны, как и вся твоя жизнь. Ты никогда не был революционером. Ты не следовал идеалам, не понимал политической философии. Деньги всегда были твоей религией. Ты лишь высокооплачиваемый наемник, террорист. И тебе лучше убить себя собственными руками, пока я сам этого не сделал.

— Я многому научился у Пабло, пока жил в джунглях, команданте. Я понял, что терроризм — это атомная бомба для малоимущих. Единственный способ нищих нанести ответный удар врагу. Старое сменяется новым. С прошлым должно быть покончено навсегда.

— С тобой будет точно покончено, я тебе обещаю.

— Мы приземлимся на Telaraca через двадцать минут. Моя охрана проводит вас в дом. На Telaraca у меня оборудована телевизионная станция, — сказал Мансо. — После небольшой передышки вас проведут на эту станцию, чтобы вы обратились к народу.

— Тебя будут преследовать, как собаку, и ты умрешь, как собака, на глазах всех родственников.

— Вы скажете им, что революция привела к большим успехам в политике. Но, к сожалению, не в экономике. Поэтому, после глубоких раздумий, вы пришли к выводу, что ради будущего страны должны покинуть свой пост. Пришло время править новому поколению.

— Править? Это фарс! — Кастро обернулся к Мансо и плюнул ему в лицо.

Мансо не обратил внимания на плевок. Он тихо произнес:

— Давайте, команданте, плюйтесь. Плюйтесь, пока не кончится слюна. Теперь это ваше единственное оружие.

— Глупец. Ради меня бьются сердца любящего меня народа. У меня есть армия. Ты погибнешь.

— Последние офицеры, преданные вам, будут арестованы. Мои люди возьмут под контроль теле- и радиовещание и телефонные станции. Это произойдет сразу после вашего телевизионного обращения к народу. Когда я произнесу в радиоэфир слово «манго», шестеренки механизма начнут вращаться.

Кастро покраснел от гнева. Песня про манго не только высмеивала его неизменную зеленую солдатскую форму. В ней говорилось, что хотя фрукт зеленый, но созревший и вот-вот упадет.

— А что касается преданного вам народа, — сказал Мансо, — то его сердца слишком долго были заложниками желудков. Я подкормлю их и таким образом привлеку к себе.

— Ты был ничтожеством. Я сделал тебя человеком. И снова превращу тебя в ничтожество. Вся страна будет оплевывать сначала тебя, а потом могилу. Как я плюю. — Кастро оттянул ремень, повернулся и снова плюнул в лицо Мансо.

— Нет, команданте, этого не будет, — спокойно сказал Мансо, снова не обращая внимания на плевок. — Всей стране, как и армии, хорошо промыли мозги. Вы стерли из людских умов способность мыслить и выбирать. Это у вас получилось хорошо, никто не спорит. Результат — потеря ценностей, потеря веры. Мы можем поставить вместо вас глупую уличную потаскушку, и вся страна будет кланяться ей в ноги.

— Не на себя ли намекаешь, полковник Мансо де Эррерас?

Мансо не поддался на искушение.

— После того как вы объявите нации свое решение, я скажу, что наше новое правительство создано с вашего благословения. Что мы все еще против американцев. И объявлю имя нового президента. Мы дадим американцам тридцать часов, чтобы они сняли свою блокаду и эвакуировали всех до последнего с базы ВМФ в Гуантанамо.

— С чего ты взял, что они послушают тебя, сосунок?

— Я приберег кое-что на случай, если не послушают.

— Идиот! Американцы любую провокацию воспримут как объявление войны. Они разбомбят нашу страну, сравняют с землей. Разве ты не понимаешь? Разве в твоей жалкой памяти не отложилось, как американцы пару лет назад разделались с Афганистаном? Советские предатели оставили нас совершенно открытыми и беспомощными! Американцы просто жаждут удобного повода, чтобы прибрать здесь все к рукам. И ты хочешь дать им повод?

— Американцы не тронут нас.

— Позволь спросить почему?