Между Амуром и Невой

— Об этом плане? Об нём — ничего, — торопливо сказал Озябликов. — Яков проинструктирован строго-настрого, да и сам он знает только некоторые детали. Потери, конечно, будут: провалена «Этапная цепочка», выявлены наши связи с Желтугой, Чулошников засыпался… Но главного он даже мимо не прошел.

— Хорошо бы, коли так. Головой ответишь, ежели соврал! Однако раскассировать «демона» все равно надо. Кто-то должен поехать за ними следом, догнать на Каре и передать Челубею мой приказ. Кого послать? Пересвету Гатчина предстоит, Озябликов нужен мне здесь. Остаешься ты, Елизвой. Сам раскопал — сам и доведи дело до конца.

— Почему же я, Анисим Петрович? В эдакую даль, и к смертоубийству полицейского агента касательство иметь! Не, я не согласный. Пошлите вон хоть Чулошникова, он самого митрополита зарежет и глазом не моргнет.

— Дурак ты, Елизвой. Прохор Демидыч наш вовсе не Прохор Демидыч, и бежал он как раз из тех краев. А если его там опознают?

— Другого кого пошлите; у вас людей много, — упрямо отнекивался Елтистов.

— Другому Челубей не поверит. Поедешь именно ты, и поможешь Якову прикончить этого Лыкова; тот человек опасный. А то больно чистеньким хочешь остаться! Бухгалтером эдаким при моих деньгах сидеть и ни до чего грязного не снисходить. Хватит! Будешь, как все — и в крови, и в навозе!

Лобов снова обратился к счетам, давая понять, что разговор окончен. Елтистов и Озябликов молча двинулись к выходу. «Король» сказал им в спину:

— Чтобы нынче уже сел в поезд! Влас, посади и доложи потом.

«Военному Губернатору Забайкальской области

Генерал-майору Ильяшевичу И.К.

Секретно

Строго для личного ознакомления

Хранить в Особенном делопроизводстве

Во вверенную вашей власти область с секретным заданием под легендированной фамилией прибыл чиновник по особым поручениям VIII класса Департамента государственной полиции коллежский асессор Лыков Алексей Николаевич. Задание чрезвычайной важности производится по Высочайшему повелению и находится на непрерывном контроле у Министра графа Толстого. В пределах установленных законом полномочий в условиях чрезвычайной охраны, введенной в Забайкальской области, к. а. Лыков имеет право производить внесудебные аресты на 30 суток любых лиц, включая должностные, причастных к расследуемому им делу; конфисковывать вещественные доказательства, а равно и имущество указанных лиц; закрывать принадлежащие им предприятия и заведения; делать распоряжения чинам полиции, ОКЖ[108] и внутренней стражи. Вам надлежит оказать к. а. Лыкову полное содействие в исполнении им своих обязанностей и приуготовить к этому, с сохранением конфиденциальности, власти на местах, особливо в Нерчинском каторжном районе и прилегающих местностях. Все распоряжение к. а. Лыкова, производимые им при расследовании, должны выполняться беспрекословно и с должным усердием. Кодовая фраза-пароль для подтверждения к. а. Лыковым своих полномочий: „Между Амуром и Невой“.

Товарищ Министра внутренних дел — заведующий полициею

Генерал-лейтенант Оржевский».

Глава 21

Сибирские пересылки

Учитывая сжатые сроки, поставленные им начальством — вернуться до зимы — Алексей с Яковом не могли себе позволить идти в Забайкалье пешком, с общим этапом. Сказать по правде, это их устраивало. Согласно норме, партия должна проходить за месяц пятьсот верст (тридцать верст в день, через двое суток на третьи — дневка); в Томске и Иркутске положены трехнедельные отдыхи. При таких порядках инспекторы «Этапной цепочки» прибыли бы на место к Рождеству и со сбитыми в кровь ногами. Посему, пример поляков, едущих на каторгу с комфортом на лихой тройке, оказался заразителен, и из Перми вышли на восток уже два тарантаса. Солдатики караульной службы также были довольны прокатиться с ветерком, а не тащиться на своих двоих с винтовкой и подсумками. У «кислой шерсти»[109] своя норма — сто верст в неделю, пять тысяч верст в год при любой погоде, и всё это за 2 рубля 70 копеек годовой денежной дачи… В итоге получилась привилегированная колонна: две повозки, а в них два богатых «спиридона», двое каторжных панов и двое караульных под началом ефрейтора. Так и рванули до Тюмени, и долетели до неё в четыре дня.

В Тюменской пересыльной, знаменитой своими особо лютыми клопами, Лыкову с Недашевским не удалось даже подраться. «Иваны», что проломили голову лобовскому агенту, давно уже отбыли на рудники, и наказывать было некого. Да и череп у парня благополучно зажил, и он опять заправлял в канцелярии. Отпраздновали Троицу, сели на пароход и поплыли в Тобольск. Зато, когда добрались до него и остановились там на ночлег, питерцев ожидало целое приключение. Тюрьму последние два месяца крепко «держали» конокрады. Их сошлось вместе одиннадцать человек — достаточно, чтобы подчинить себе тысячу разрозненных арестантов.