Между ангелом и бесом

— Да вернем мы вам все, вернем,— попытал успокоить Хасана ангел.                                      

— Верни, дарагой, верни! Гордость мужскую верни!                                                                   

— Это он о чем? — Бенедикт выпучил глаза.

— Да уж не о том, что ты додумал, олух — ответил Гуча.— У мусульман главный признак мужчины борода, а вовсе не то, чем детей делают!

— Чем детей делают, пожалюсто-о-о-о, тоже верните!— еще громче завыл Хасан и переполз к обуви Самсона.

— Эй, что ты, не ко мне, это к блондину обра­щайся! Я вас не заколдовывал!

Хасан метнулся к изящным сапожкам Бенедикта, по пути приказав своим воронам:

— На колени, нечестивые! Вымаливайте проще­ние, дочери страшной обезьяны!!!

Дамы посыпались с верблюдов, словно спелые груши, и последовали примеру предводительницы.

— Да расколдуй ты их! — заорал Рыжий воришка и попятился.— Они же обувь до дыр зацелуют! Вон их сколько!

— Сейчас,— ответил ангел, отскакивая от напол­зающих на сапоги поцелуев.

— Тихо! — Командирский окрик черта положил конец суматохе — Заклинание надо читать на месте преступления. Разворачивайте свои тачки, чего время тянуть! Наведем порядок в государстве гаремного типа!

Обрадованные таксистки мигом разостлали на го­рячем песке разноцветные ковры, уложили на них торбу я узлы с провизией и поклонились, приглашая на борт.

— Ниже кланяйтесь, хвосты старой коровы, страдающие поносом, ниже, я сказал! — подгонял подчиненных Хасан.— Прашю, праходите, дарагие гости! Сделайте одолжение старому Хасану... Хасане... Тьфу! Никак не запомню, как теперь называться. Прашю, гости дарагие!

Мужчины устроились, и начальник таксисток произнес летучее заклинание: — Ни пуха ни пера!

— Вперед и с песней! — закончил за него Гуча и улыбнулся, вспомнив, в какой спешке они в про­шлый раз покидали Фрезию.

Ковры взмыли в воздух и на большой скорости понеслись к столице пустынного государства.

Оставшиеся на земле оседлали верблюдов и попылили следом за воздушным караваном, постепенно превращаясь в маленькие темные точки на желтом песке пустыни.

Гуча посмотрел вниз — те же изумрудные оазисы, белые пятна солончаков да кости несчастных, на свою беду оставшихся в пустыне без воды и провод­ников.

Хасан все еще причитал и всхлипывал, не веря в свою удачу.

— Как поживает прекраснейшая Пит-Буль-Терь­ер? — ехидно осведомился заскучавший Гуча.

— О, Гуль-Буль-Тамар в трауре по своему гаре­му. — Хасан сделал скорбное лицо и утер рукавом слезинку.— Десять лет в трауре. И что мы только не делали! И набеги делали! И сами сбегали! Все бес­полезна! Э-э-эх!

— Это почему?

— Патаму что украдешь в соседней стране мужика, а домой привезешь — тоже женщина! Вах!

— А сами что ж в соседние страны не переселились?

— На нас не действует, — вздохнул таксист. — Так и живем — один, панимаешь ли, мужчина на всю Фрезию. И тот, панимаешь, калдун-малдун!

— Очень интересно,— насторожился черт. — И кто же он?

—  Вах, я же сказал — калдун!

— Ты скажи, как этого колдуна зовут! Заладил, как попугай «Калдун, калдун!» Имя у него есть?

— Тентогль, — с лютой ненавистью во взгляде ответил Хасан,— но я бы назвал его шакалом!

— Чем он тебе так насолил?

— Он каждый год обещает превратить нас назад, в мужчин, да не торопится! То ему то надо, то другое! То вчерашние слезы крокодила ему подайте, то помет белой вороны! Мотаемся по всему свету, как дураки, и все равно какой-нибудь какашки-макашки не хва­тает! Вах!!!

— А въехал он в страну на белом слоне с золотой попоной?

— Э, дарагой, откуда знаешь? Видел, да? — изу­мился Хасан.

— Да знаю. Аферисты всех стран и народов по одному сценарию действуют.

— Э, зачем так непонятно гаваришь, а?

— Это я о своем. Задумался вслух, — объяснил Гуча, соображая, какие сложности их ждут во Фрезии и кто эта загадочная личность. На Амината не похоже, а других магов в их прошлый приезд не на­блюдалось.

Фрезия встретила их тишиной. Исчезли толпы народа на улицах, осыпались яркие краски и позолота с дворцовых куполов. Минареты, с которых правоверных призывали к  молитве, напоминали обглоданные кости.  Повсюду царили запустение и нищета.

— Куда это нас завезли? — крикнул с соседнего самолета Самсон, который от удивления забыл, что боится высоты, и свесил голову вниз.

— Это Фрезия,— ответил Гуча, мрачнея с каждой минутой.

— Не может быть,— снова подал голос бывший принц, разглядывая городские улочки.— Во Фрезии вон сколько всего было, а здесь и украсть нечего — пусто, как в кармане у попрошайки!

— Без тебя все украли,— прокричал в ответ черт. — Кто не успел, тот опоздал!

— Ну и кому за это морду бить будем? — разозлился вор. Его профессиональной гордости был нанесен ощутимый удар.

— Сейчас увидим кому,— ответил ему Гуча и оглянулся на притихшего Бенедикта.

Ангел с белым, как мел, лицом смотрел на последствия своей безалаберности и плакал. Слезы рас­каяния катились по его щекам, он их размазывал ладонями и шептал:

— Господи, прости... Прости, Господи, я больше не буду...

Ковры-самолеты опустились перед дворцом, ни­кто не встретил гостей. Огромные ворота даже не заскрипели. Слуг с красной ковровой дорожкой и опахалами, соответственно, тоже не было.