Между двух миров

Ланни и Рик отправились в Лондон. Рик закончил свою книгу, и рукопись была уже у издателя. Он пошел узнать о ее судьбе и вернулся огорченный. Издатель, друг его отца, старался уговорить молодого журналиста смягчить свои «слишком левые» взгляды. Не следует наклеивать на себя ярлык — это большая ошибка. Социализм? Ну да, конечно, все мы теперь социалисты, более или менее; но защищать определенную партию — значит, ослаблять свое влияние, ограничивать себя кругом читателей, которые и без того уж правоверные, и убеждать их нечего. Требовать социализации основных отраслей промышленности — это, конечно, звучит громко. Но это оттолкнет людей, которые готовы согласиться на некоторые полезные реформы, — это значит играть в руку коммунистам, хотите вы того или нет. Разве не ясно, что капитализм достиг той степени стабилизации, когда блага просперити будут изливаться на все более широкие слои населения, — массовое производство будет расти и в Англии, как оно возросло в Америке, а его следствием будет массовое потребление.

Короче говоря, издатель не хотел брать книгу в ее теперешнем виде и сомневался, чтобы на это пошла какая-нибудь другая фирма. Если Рик не согласится на предложенные изменения, ему придется обратиться к какой-нибудь сугубо социалистической группе и испортить свою карьеру, так как его раз и навсегда причислят к писателям этого толка. Рик сказал Ланни: — Когда я указал на то, что у нас полтора миллиона безработных, он ответил мне: «Не следует терять веры в Англию».

Ланни с матерью и отчимом жили у Марджи. Если вы думаете, что мистер Дингл был неподходящей фигурой для такого квартала, как Мейфер, то лишь оттого, что вам неведомо общение с богом, который везде один и тот же, и в мраморных залах, и в хижине дровосека. Бьюти уже сводила мужа «портному и придала ему необходимую представительность; теперь это был вполне корректный пожилой херувим, который обращался к слугам с тем же благоволением, с каким он обращался к своей жене, а если что-нибудь смущало его, он уединялся у себя в комнате, и там небесный отец успокаивал его мелодичными словами: «Я знаю скорбь твою, слуга мой верный!»

Когда Бьюти отправлялась на пикники и на рауты, Парсифаль Дингл бродил по улицам закопченного старого города и на свой лад искал то, что ему было нужно. В одном из бедных кварталов он натолкнулся на часовню каких-то «квиетистов», и там он убедился, что бог проявляет себя в Англии почти так же, как в Айове. В Лондоне существовали всевозможные духовные культы; здесь можно было покупать последние издания американской «Новой мысли», здесь попадались самые разнообразные религиозные целители. Мистер Дингл стал приносить домой соответствующую литературу и посещать собрания; он просил небесные силы уговорить его жену сопровождать его, что они и сделали. Он повел ее в церковь «Христианской науки» и в Сведенборгианскую церковь; а затем, к своему великому удивлению, он обнаружил, что правоверная англиканская церковь тоже делает робкие попытки врачевать с помощью молитвы. — Да мы здесь в самом почтенном обществе! — восклицал новый муж Бьюти Бэдд.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Имущему дастся

I

Если Париж называют городом женщин, то Лондон— это город мужчин; шика здесь нет, и дома не мешало бы почистить. С вами не возятся, но предоставляют вам делать все, что вам хочется; город благовоспитан, даже строг, и если вы желаете чего-нибудь неприличного, то вы должны сами знать, где это можно найти. В этом городе высоконравственных мужчин художественным критикам не платят за то, чтобы они оповещали публику, какие вещи вы продаете; все устраивается очень почтенно, вы только оплачиваете большое, но корректное объявление в газетах. Увидев такое объявление, критики уже поймут, что картины Детаза достойны внимания.

Золтан чувствовал себя здесь, как дома. Он знал рецензентов, редакторов, посредников и, что самое главное, покупателей. Он знал, кому сообщить интересные фактические данные о Детазе, чтобы они стали достоянием гласности; он знал, на кого произведут впечатление цены, заплаченные за картины художника у Кристи, и на кого — тот факт, что одна из них висит в Люксембургском музее. Бьюти беззастенчиво нажимала все пружины, ей помогала Марджи, а также Софи, которая приехала с новым мужем на лондонский сезон. Было снято элегантное помещение для выставки. Джерри Пендлтон наблюдал за упаковкой картин в Бьенвеню и самолично правил грузовиком, который доставил их в Лондон. Сезон туризма на Ривьере кончился, и его жена могла одна справиться с пансионом.