Между двух стульев (Редакция 2001 года)

– Есть тут у нас одно золотое правило, – продолжал мучитель: – меньше задашь вопросов – меньше получишь ответов. – Потом он странно хмыкнул и вроде бы невпопад заметил: – Меньше всего вопросов задают мертвецы: они воще не задают никаких вопросов.

И на языке дружбы, понятном каждому, Воще Бессмертный продолжил рассказ об Азовском море. Говорил он быстро, но выразительно: стенал, хохотал, выл и закатывал глаза, стоя уже по пояс в воде. Когда же вода покрыла Воще Бессмертного с головой, а потом заполнила всю ванную комнату, он вдруг отпустил Петропавла, неожиданно потеряв к нему всякий интерес. Петропавел принял сидячее положение и ошарашено смотрел на Воще Бессмертного. Под водой тот сделался тихим, лег в раковину и загрустил оттуда. Несмотря на озлобленность, Петропавел внезапно почувствовал острую нежность к Воще Бессмертному, в раковине напоминавшему старую улитку. Ему захотелось прижать к себе эту улитку и чем-нибудь утешить ее, но он сдержался.

– Тебе, небось, до лампочки, что я грущу? – угрюмо осведомился Воще Бессмертный по-арабски.

Петропавел помотал головой. Тогда Воще Бессмертный вылез из раковины, подплыл к Петропавлу и обнял его. Это очень сблизило их – и они принялись плавать и играть в воде, как две маленькие рыбки.

– Да выплюнь ты эту дыню! – возмущенно крикнул вдруг Воще Бессмертный. – Не нравится – так что ж ты ее мусолишь во рту? Ни тебе поговорить, ни тебе посмеяться… И повязку эту свою дурацкую сними: плаваешь тут, как баба!

Петропавел с негодованием сорвал повязку и выплюнул дыню в воду. Она всплыла. Едва освободив рот, Петропавел возопил:

– Что все это значит?

– Азовское море? О, оно значит для меня многое…

– А для меня – ничего не значит, – отрезал Петропавел.

– Тебя и не спрашивают, – отрезал по отрезанному Воще Бессмертный. – Как бы там ни было, ты все равно не имеешь права вынимать мое Азовское море из моей системы представлений, помещать в твою

и там понимать.

– Да я воще не намерен его понимать!

– Твои намерения тут никого не интересуют. Тут каждого интересуют мои намерения. Осознай это – и все сразу станет на свои места.

Петропавел отвернулся, демонстрируя нежелание осознавать.

– Тебе нехорошо здесь? – лирически поинтересовался Воще Бессмертный и, обидевшись на молчание Петропавла, уплыл в угол ванной. Оттуда он сказал: – Я поведаю тебе свою историю, мой юный друг.

– Прямо тут, в воде? – уточнил Петропавел.

– А чего? – невозмутимо откликнулся Воще Бессмертный. – Тут славно, на взморье!

Он набрал полные легкие воды и начал:

– Обычно говорят: «Я родился тогда-то и тогда-то, там-то и там-то…» А я не рождался никогда и нигде. Я всегда тут был.

– Пожалуй, так не может быть, – не удержался Петропавел.

– Может, – уверил его Воще Бессмертный. – Может быть по-всякому. Я точно никогда и нигде не рождался. Это и правильно, иначе как бы я мог быть бессмертным! Если ты помнишь, есть такой Кощей Бессмертный – так вот, он никакой не бессмертный, потому что смерть его – на конце иглы, игла – в яйце, яйцо – в утке, утка – в ларце, а ларец – на дубу. Этак каждый может сказать: я, например, бездетный, а дети мои – во дворе, а двор – около дома, а дом – в деревне, а деревня – в Крыму, а Крым – на Украине… Какой же ты бездетный, если у тебя на Украине дети! Вот я – другое дело. Я совершенно бессмертный, то есть Воще, я никогда

не умру. Следовательно, я никогда и не рождался.

– Следовательно, Вас нет, – неожиданно даже для себя жестоко закончил Петропавел.

– Тоже мне – открытие! – Воще Бессмертный залег на дно ванной. – Развернуть перед тобой концепцию иллюзорности бытия, что ли… – Он свернулся калачиком, подумал и произнес: – Не буду я ничего разворачивать. Ну нет меня – так нет: не велика тетеря для общества! Странно другое: I have never been a child!

Дальше Воще Бессмертный заговорил воще неизвестно на каком, но хорошо понятном Петропавлу мертвом языке. – Поэтому я не испытывал тягот и радостей детства. Моя мать никогда не кормила меня молоком: во-первых, у нее никогда не было молока, поскольку, во-вторых, ее и самой-то никогда не было. Мой отец никогда ничему меня не учил: во-первых я и так всегда все знал, а во-вторых, никакого отца у меня тоже не было. Учителя не били меня: по причине их отсутствия я бил себя сам смертным боем. Это очень упрощало жизнь. Я часто думаю: будь я Воще Смертный – я бы и хоронил себя сам. Тогда это упростило бы и смерть. К счастью, смерть мне упрощать незачем… Вот так и случилось, что я воще все знаю – потому-то ко мне и надо относиться как к учителю воще всего. Правда, я еще воще никогда никого ничему не учил. Ты мой первый блин. А первый блин, как говорится, всегда курам насмерть… ты уж извини, если что не так.

– Нет-нет, все нормально! – поспешил успокоить его Петропавел, но Воще Бессмертный вдруг зашмыгал носом и ни с того ни с сего зарыдал.

– Что с Вами? – Петропавел чуть не всплыл от неожиданности.