Между явью и сном

Нельзя сказать, что посторонние женщины не интересовали его вообще. Иногда в его жизни происходили случайные связи, которые всегда быстро заканчивались, едва возникнув.

Они отбирали у Вольского слишком много сил и внимания и к тому же вступали в острое противоречие с его нравственными устоями.

В мир литературы он словно влетел на крыльях собственной удачи и, безусловно, врождённого таланта, который дремал в нём многие годы. Тогда ему было только тридцать два, и жизнь казалась бесконечным продолжением однажды начатой истории.

Вопреки привычной осторожности, он достаточно быстро сошёлся со своим издателем. Мало того, с Марком они общались не только в его рабочем кабинете, но и вместе проводили время на различных деловых раутах и творческих тусовках. Хотя и там их беседы рано или поздно как-то сами собой перетекали в русло литературы, чаще всего касаясь его новых задумок.

Пока Марк вёл телефонную беседу, Вольский успел разглядеть на его рабочем столе свою последнюю изданную книгу и сразу догадался, что речь сейчас пойдёт именно о ней.

– Всё! Слава богу! Надеюсь, отстанет уже! – выдохнул Кугель, возвращая телефонную трубку на место. – Ты знаешь, я не перестаю поражаться! Почему, если у человека появляется много лишних денег, он сразу хочет стать писателем? Почему им обязательно нужно увидеть своё имя в верхней строке обложки, даже если они прекрасно понимают, что всё, что напечатано в этой книге, является не просто результатом работы редактора над их текстом, а заново написанным за них произведением. Вот скажи! Кода ты писал свой первый роман, ты думал о славе, деньгах или ещё о чём-то подобном?

Александр, не ответив, внимательно посмотрел на своего издателя, давая понять, что желает без вступления перейти сразу к основной теме их встречи. Марк уловил его взгляд и, аккуратно подбирая нужные слова, тихо и неразборчиво пробубнил себе что-то под нос.

В этот раз Кугелю как никогда было тяжело начать очень не простой для него разговор, и от того он заметно тянул время, прежде чем перейти непосредственно к делу.

Наконец, Марк тяжело поднял со стола книгу и глубоко вздохнул.

– Мне трудно об этом говорить, дружище, но я, как глава издательской фирмы и твой старый друг, просто обязан это сделать.

– Что, совсем плохо продаётся? – помог ему Александр и опустил глаза.

– Если бы только плохо! – взмахнул руками Кугель. – Сказать точнее – вообще не продаётся! А я тебя тогда предупреждал, между прочим, что всё именно этим может закончиться! – пригрозил он пальцем, слегка повысив тон, – Но ты сумел меня переубедить, и вот результат. Пожалуйста. Даже на окупаемость не выходим.

– Может, просто маркетинговую стратегию поменять? – сухо предложил писатель, невольно подчёркивая своё внешнее безразличие к создавшейся ситуации.

– Стратегию, говоришь? Да нет, батенька. Не хотел я тебе говорить, но придётся, как видно. Что случилось, Саш? Где твой оптимизм, юмор? Ты же так живо вначале писал! Ну, есть же талант! Этого у тебя не отнять. Откуда вдруг эта смертная тоска в твоей последней книге? Кстати, первые главы новой рукописи я тоже прочитал, и там то же самое. Будто подменили человека! А твой читатель хочет тебя, а не этого мрачного зануду. Никто не хочет слушать жалоб на одиночество и тоску. Выйди и оглядись вокруг. Да ведь сплошь поникшие мрачные лица. Люди словно окопались в своих многоэтажках. Они просто разучились общаться друг с другом и жрут своё одиночество, словно яд, на завтрак, обед и ужин. А ты им своего Сеню, словно списанного с них самих, подсовываешь. Да ещё и в могилу его в результате закапываешь. Ты ведь всех их вместе с ним хоронишь. Я ведь тебе объяснял уже.

– Но это же правда. История мною из жизни взята, – попытался вяло оправдаться Вольский.

– Да к чёрту эту твою правду и историю вместе с ней! Нет никакой правды и не будет никогда. В этом мире есть только твоя правда или не твоя. Хочешь претендовать на истину, становись богом тогда. А пока ты только писатель, и твоя обязанность показать людям выход из тупика, в котором многие из них уже оказались. Подари им надежду. Пусть она даже окажется сказкой, но романтичной и красивой! Перечитай Грина, наконец. Его «Алые паруса», и ты сразу всё поймёшь!

– Ладно. Я всё понял. Рукопись в корзину, контракт с издательством туда же. Что-то ещё или могу уже идти?

– Так и знал. Начинается! Прямо вижу твою удаляющуюся сгорбленную спину в дверях кабинета. Обижаться он ещё вздумал! Я тебе по-дружески прямо говорю. Нечего тут рассусоливать. Тебе нужно срочно что-то делать с собой. Хочешь, психотерапевта хорошего посоветую? Хотя, что я говорю. Видел я, как вы с Ленкой последнее время общаетесь. Тут и дураку всё понятно.

Услышав его слова, Александр сразу поднял опущенную вниз голову и молча посмотрел на Марка, который заметно оживился сделанной догадкой.