Между клизмой и харизмой

Похоронив отца, я вернулся в Петербург. Надо было жить дальше. Я продолжал звонить, отсылать резюме, ходить на встречи, но все было тщетно. Я стал подумывать: а не вернуться ли в библиотеку? Зарплата, я узнал от коллег, оставалась по-прежнему мизерной, но зато регулярно индексировалась. Или, может, устроиться учителем истории в школу? Но туда устроилась жена… мыть полы. Я же, втайне от нее, стал собирать бутылки. Этих денег все равно хватало лишь на картошку с луком да на оплату коммунальных услуг.

Ближе к концу февраля неожиданно позвонил Миша Гонцов. Загадочно спросил про дела, где работаю, чем занимаюсь.

— Миша, не темни, давай выкладывай, зачем звонишь.

— Ярдов интересовался тобой, встретиться хочет. Приходи завтра в ресторан, отметим 23 февраля. Заодно с Ярдовым поговоришь.

— О чем?

— Сам пусть расскажет. Приходи.

— Много работы. Вряд ли получится, — соврал я, а про себя подумал: схожу хотя бы ради любопытства и пива попить.

Ресторан располагался по соседству с Казанским собором в здании позапрошлого века. В советское время здесь была школа, которая работала всю блокаду, а после размещался оборонный завод «Заря». В ресторане пахло кислой капустой и заплесневелой буханкой. Мне потом объяснили, так пахнет соложеный ячмень. И вправду: за стеклянной стеной, от пола и до потолка, располагались два внушительных чана из нержавейки, а вокруг лежали пыльные мешки с солодом.

Народ был уже навеселе, когда я появился. Было накурено. Из-за дымного марева ресторан походил на таверну в шумном порту. Мелькало много незнакомых лиц. Бывшие коллеги встретили меня тепло, налили пива, потом еще. Впервые я попробовал суши, сашими и роллы. Забавно: много риса, немного рыбы и очень дорого. На деньги за сет из восьми роллов моя семья могла бы прожить неделю. Ниоткуда появился Ярдов. Если б не серебристо-пепельная проседь в его светло-каштановых волосах, то легко было бы представить, что прошло не три года, а мы расстались лишь вчера. Похлопав привычно по плечу, Ярдов провел меня по ресторану.

— Это зал суши, один в один как в Америке. — В центре зала вдоль барной стойки плыли лодочки, груженные приготовленными тут же суши, сашими и роллами.

— Прикольно!

— А это Генри Несука, суши-шеф, я его из Лос-Анджелеса привез. — Ярдов подвел меня к пожилому японцу с мраморным лицом и вкрадчивой улыбкой. — Henry, this is a great marketing man[14].

— Thanks! — зачем-то по-английски ответил я.

— Как тебе ресторан?

— Круто!

— Путин здесь был. Мы пили с ним пиво. Теперь, надеюсь, эти суки отстанут от меня.

— Какие суки?

— Чиновники из мэрии. Давай возвращайся!

— Что?

— Возвращайся в команду!

— А что надо делать?

— Займешься «Варварой».

— Варварой?

— Я переименовал «Смак» в «Варвару», в честь дочери. Этот мудило алчный Ротик, ты должен его помнить, продюсер Макаревича, раздавал лицензии на «Смак» направо и налево. Причем даже другим производителям пельменей. Потребитель был в ахуе, не знал, какой «Смак» покупать — наш или левый.

— Надо было тогда регистрировать на себя марку.

— Надо было. Я пожалел Макаревича. Не делай, как говорится, мудилам добра — не получишь зла. Ладно, хуй с ним, с Ротиком. Надо готовить «Варвару» к продаже и сосредоточиться на пиве. Сколько тебе платили в «Петроимпорте»?

— Три тысячи долларов.

— Сколько?! Я столько не смогу. Продадим «Варвару», получишь бонус. А пока две штуки.

Я собрался было оспорить сумму, мол, это ниже физиологического минимума, но, вспомнив недавний казус с чупа-чупсом, вовремя осекся. Уже на следующее утро я полетел в Москву на совещание. Ярдов собрал ключевых менеджеров, чтобы сообщить «пренеприятное известие»: в мае летим с женами в Канкун на дилерскую конференцию разрабатывать стратегию репозиционирования «Варвары», готовить ее к продаже. А жен берем, чтоб на мексиканок не отвлекаться. Впереди большая работа.

— Это все бесплатно? — Жена впервые оказалась в бизнес-лаунже аэропорта. — Тебе салат положить?

— Положи. И там, в Канкуне, все будет бесплатно по системе all inclusive[15].

— Скажи, ты мог еще месяц назад представить, что наши беды так скоро закончатся и мы полетим в Мексику, да еще бизнес-классом?

— Нет, конечно.

— А я верила. Я молилась.

Ощути себя свободным

По-настоящему известной «Варвара» стала после того, как в Москве на рекламных щитах появилось изображение женских ягодиц с надписью «Твои любимые пельмешки». Провисели щиты недолго. Антимонопольный комитет потребовал сначала поверх ягодиц наклеить трусики, а потом и вовсе убрать рекламу. Но и недели хватило, чтобы каждый второй сердитый москвич осудил «Варварины» пельмешки, а каждый третий их купил из любопытства. А вдруг они и вправду из мяса свежих ягодиц?

В то время я не работал у Ярдова и к этой изящной акции не имел никакого отношения. Я жил тогда в Ставрополе. Возглавлял маркетинговую службу местного оператора связи. Укатил туда на полтора года, чтоб от Ярдова подальше. Но даже там то и дело меня доставали журналисты с вопросами про него. И в этот раз позвонили из «Ведомостей» с просьбой прокомментировать акцию.