Между мертвым и живым

— Вы странного мнения о моих людях, — возразил Сильченко. — Я не собираюсь посылать на вашу защиту, как вы выражаетесь, амбалов. Это бессмысленно. А вот нескольких грамотных людей задействовать, чтобы негласно контролировали, — запросто. Вы подумайте.

— Обязательно подумаю, — кивнул Женере. — Но давайте пока обойдемся. Даю слово: если почувствую, что охрана нужна, — свистну.

Сильченко улыбнулся:

— Свистите. А вот скажите — что делать, если мы обнаружим интересующего вас человека? Только сообщить вам? Или же прощупать немного.

— А вы можете сделать это аккуратно? Так, чтобы он не заметил того, что его щупали.

Сильченко хищно усмехнулся:

— Обижаете, господин Женере. Сделаем все в наилучшем виде.

— Прекрасно. Тогда делаем так: вы находите людей, интересующих меня, собираете про них то, что можете, и немедленно докладываете мне. Понятно? Без какой-либо самодеятельности.

— Вот и договорились, — ответил Сильченко.

— Только помните, Денис: если будет выбор, перегнуть палку или недогнуть, — смело недогибайте. Я тоже располагаю кое-какими возможностями. И они не менее эффективны, чем ваши.

— Я не сомневаюсь…

— Тогда всего вам хорошего.

— Вам того же. Ах, вот вам еще — в придачу к подарку.

Сильченко залез в стол, вытащил обойму с патронами, протянул Женере.

— Пусть будет. Пистолету положено быть с запасом боепитания. Итого у вас тридцать патронов. Думаю, на первый раз достаточно.

— Я не собираюсь развязывать здесь мировую войну, — с улыбкой подтвердил Клод, пряча обойму в карман.

* * *

В обед, как и планировалось, Рублев отправился на разговор с администраторшей. Лиза пила чай. Она была взволнована предстоящим разговором со странным постояльцем, о котором было составлено мнение как о сотруднике спецслужб на отдыхе. Но обедать ей волнение не мешало нисколько.

— Приятного аппетита, — сказал Борис, входя.

Лиза ответила улыбкой, показав перемазанные бутербродом зубы. Комбат подумал: хорошо, что он сам в это время не ест. Иногда эта простецкая непосредственность бывает смертоносна.

— Я хотел с вами вот о чем поговорить. Вы ведь были на дежурстве, правильно?

— Да, была. С восьми вечера заступила. И моя смена была до восьми утра.

— Хорошо, это я знаю. Давайте вот что выясним: кто еще помимо вас присутствует в гостинице ночью?

— Ну, как обычно. Горничные на всех этажах, охранники. Их теперь двое, так и ходят. После того как.

— Я знаю. Кто еще? — прервал Борис возможное повествование о смерти несчастного охранника, которого, судя по всему, запихали в распределительный шкаф.

— Еще? Ночная уборщица. И все, наверное.

— Наверное или все?

— Все, — после недолгого колебания ответила Лиза.

Рублев настаивал:

— Ну а вы точно вспомнили?

— Вообще, был еще столяр, он что-то резал у себя в подвале. Но он ушел около десяти вечера.

— Ладно. Разумеется, вы не заметили ничего подозрительного?

— Сейчас тут все подозрительное, — вздохнула администраторша. — Каждый шорох. Сидишь, а сама только и думаешь: как бы это до утра дотянуть. Хорошо, что вы за это взялись!

— Ладно, оставим лирику. Скажите, ключи от директорского кабинета вчера кто-то брал?

— Нет. А кто должен был брать?

Рублев развел руками:

— Это вам виднее. Я тут живу считаные дни! Кто обычно берет запасные ключи от директорского кабинета здесь, на вахте?

— Раньше их брала уборщица. Но с тех пор, как началась вся эта ерунда с мертвецами, директор категорически запретил входить в кабинет. Ключи теперь висят под печатью, в стеклянном ящичке. Их разрешается доставать в том случае, если в гостинице пожар. Имущество спасать тогда надо.

— А как проходит уборка у директора?

— Он перед уходом вызывает техничку, она там все моет по-быстрому. А нормальной генеральной уборки там уже давно не было.

Вот даже как. Значит, директор ограничил доступ к себе в кабинет? Ну, его можно понять. Если все действительно упирается в вымогателей, то могут и бомбу подложить напоследок!

— А вам, случайно, не говорили, что кто-то из постояльцев шлялся по первому этажу? Или, может, сами видели?

— Нет, вроде никого не было, — ответила Лиза после непродолжительного раздумья. — Тут бы я точно заметила. Или охранники. Коридор же прямой, а если идти в сторону директорского кабинета — обязательно пройдешь мимо моей двери. А она открыта. Я бы не пропустила.

— Вы не засыпали на некоторое время? — максимально деликатным тоном осведомился Борис.

— Ой, да что вы! Раньше бывало, когда по ночам тише становилось. А сейчас какой сон? Нет, точно никто не проходил.

Комбат прикинул и вспомнил, что к директорскому кабинету больше подойти неоткуда. Ну и как это все понимать?

Понимать следовало либо как провокацию самого Кулагина, если он и вправду сообщник, либо как дело, провернутое сразу после ухода директора.