Между мертвым и живым

— Отчего же вру? Вот сейчас укольчик тебе вкачу, и поедем в морг. Думаешь, ты первый? Ты вообще хоть иногда задумывался, где обыкновенные больницы берут донорские органы? За какие шиши они купят ту же самую почку? Двадцать тысяч долларов. Ты представить эти деньги в состоянии? Я — так вот очень слабо.

И он, направив острие иглы в потолок, слегка надавил на поршень. Тоненькая струйка подпрыгнула над стальной черточкой и упала несколькими капельками на лицо Андрею. Доктор достал из кармана халата коричневый стеклянный пузырек и клочок ваты. Протер спиртом руку пацана на плече.

— Что. что вы колете? — одеревеневшими губами выговорил напрягшийся юнец.

— Успокаивающее. Сейчас ты отрубишься — и поедем.

Игла больно ужалила в мышцу, внутри на пару секунд образовался упругий комок, который затем мягко растекся во все стороны. Доктор спокойно убрал шприц, отсоединил капельницу. Неторопливые действия врача убедили Андрея в том, что реаниматор и вправду намерен пустить его на запчасти. Вылезла даже уверенность в том, что больница ничего не получит — все уйдет по левым каналам «за бугор».

Надо было спасаться. Но как? Снотворное действовало, веки тяжелели.

Доктор, очень довольный, открыл дверь палаты. Зашел в изголовье, потолок поплыл — Андрея повезли прочь из реанимационной палаты. Сон и страх боролись за власть, страх побеждал, Андрей снова начал дергать путы.

Заехали в большой лифт. В сужающееся поле зрения мальчишки вплыл еще один врач.

— Наверх или в морг? — спросил он.

— В морг, — ответил реаниматор.

Андрей окончательно убедился, что сейчас умрет. Он хотел закричать — ведь в лифте свидетель. Он поможет, при нем не посмеют.

Прежде чем отключиться, он еще успел открыть рот.

Сон и страх были единым целым и длились вечность.

Но вечность тоже проходит. Андрей открыл глаза. Врач стоял перед ним склонившись.

— Ну, дергаться будем? — спросил он и, не дожидаясь ответа, вынул из нагрудного кармана халата скальпель.

Андрей уже в который раз попытался заорать. Получилось невразумительное сипение. Доктор нехорошо засмеялся и спросил:

— Что, жить охота?

Андрей кивнул.

— Неужели? А кто тут добить умолял? Передумал?

— Да!

— Уверен? Ты как следует подумай.

Пацан прислушался к себе и понял, что очень хочет жить — долго, десятки лет, сотню, даже инвалидом без рук и ног.

— Не убивайте меня, — прошептал он.

Врач поудобнее взял скальпель. Андрей прерывисто завыл.

— Да замолчи ты, дурак. И руками не махай, не то живо переломаю.

Доктор перерезал полотенца — одно за другим.

— Ишь, дергался во сне. Узлы насмерть затянул.

Едва став свободным, мальчишка свернулся калачиком и затрясся.

Сев на край постели — уже не той, из реанимации, на колесиках, а обычной кровати — даже деревянной, врач не больно, но крепко взял пацана за ухо, развернул лицо к своему и сказал:

— Твоя мать, подонок, поседела за одну ночь! Уже двенадцать часов ждет, пока ты оклемаешься. Сопляки, соплюшки — лезвия, петли, таблетки, с балконов скачут. А сами. жизни-то еще и не нюхали, не знают, что это! Как папуасы, что золото на стекляшки меняли. Если бы я тебя только откачал, ты бы через неделю опять ко мне приехал. или не ко мне, а на первый этаж. У нас там прозекторская. Кстати, через нее — одна из дорог сюда вот, и она поудобнее, чем тянуть каталку по урологии. Так и возим живых в морг. А тебе, придурку, я наглядно показал, что это — хотеть жить и не иметь такой возможности.

Помоему, действеннее, чем наши психологи. Как считаешь?

Андрей пожал плечами. В данном случае это означало безоговорочное согласие.

— Вот так-то, — врач вдруг рассмеялся. — И такую девчонку чуть не осиротил, балда! Она тоже извелась, раз десять прибегала.

Вот тут-то и отпустило! И навалившийся кайф заставил пацана почувствовать, как слезы облегчения щекочут в носу, стекая из плотно зажмуренных глаз.

А доктор, уже совсем с другим лицом, прижал мальчишку к себе, давая нареветься всласть.

— Хороший рассказчик твой доктор, — сказала Анна.

— А то! Он потом писателем стал. Сейчас все что-то про Афганистан пишет. Художественное, правда.

Анна улыбнулась и прижалась к Комбату.

Глава 5

Крохин с Рублевым пили пиво в кафе «Эдельвейс». Это было совсем новое заведение, еще пахнущее краской и пластмассой, не успевшее стать популярным и засиженным туристами. Пиво там было хорошее, чешское. Подавали его в высоких стеклянных кружках с крышками, закрывающимися и открывающимися при нажатии на рычажок на ручке.

— Значит, ты думаешь, что проникали через дворницкую?

— Все может быть, — пожал плечами Рублев. — Во всяком случае, не вижу большой проблемы, чтобы при помощи своего человека в составе персонала гостиницы не позаимствовать ключики на пару часов и не сделать дубликаты.

— Или не воспользоваться услугами дворников. — задумчиво произнес лейтенант.

Борис хотел было возразить словами Маркова. Но решил не выставлять непроверенные данные. Опять-таки есть принцип: своих информаторов не «светят». Это закономерно как для милиции, так и для армии.

— Или так, — кивнул Борис.