Между небом и землей (СИ)

— Лекарства не действуют, — свернула я не менее неприятную тему разговора.

— Я понял это, ты выпила много обезболивающего?

— Целый флакон, профессор…Почему оно не подействовало? — испуганно спросила я. — Или это новый изощренный способ Тёмного Лорда добить меня?

— Увы, мне это неизвестно. Твои волосы, они приняли настоящий вид, — предупредил Дамблдор, оглядывая мою голову.

Я вновь потрогала голову и только сейчас обратила внимание, что волосы стали мягкими, как и раньше, и маленькая прядка в моих руках блестела белизной на декабрьском солнце.

— Как это произошло?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — директор внимательно посмотрел мне в глаза. — Я считаю, твои друзья готовы вынести тайну, они переживают, но больше всего их пугает неизвестность.

— Но…

— Подумай, как следует. Тебе больше не придется врать, — сказал он, встав со стула.

Дамблдор вышел из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Это подобно самоубийству, рассказать все друзьям, Сириусу… Они не отвернутся, я надеюсь, но отношение ко мне изменится… Страшно подумать, что ждет меня в будущем...

====== Всё тайное... ======

Дамблдор позаботился о том, чтобы в ближайшие полчаса меня никто не беспокоил. Наедине с собой… Не знала как мне все рассказать, убедить, что я на стороне Гарри, всего мирного населения, и что Тёмная Метка на моем предплечье не доказывает моей принадлежности к стороне Тьмы. Меня не должны приписывать к рангу предателей, директор убедил в этом, однако сложно будет доказать обратное. Всё было зря, не нужно было скрывать свою личность, это может разрушить наши отношения c друзьями. Как я буду смотреть в глаза Сириусу? Что скажу ему?

Судьба… Смерть? Если выживу, если Дамблдор убережет меня… но после этой ужасной ночи чувствую, что Лорд сможет влиять на мою жизнь. Страшно, мне всего шестнадцать лет, я хочу жить, хочу прожить эту жизнь с тем, кто небезразличен. Джинни видит в нас с Сириусом идеальную пару, быть может — это следствие юношеского максимализма, но она была убедительна. Не знаю, с чего она решила, что мы так подходим друг другу, но теперь и подруга может от меня отвернуться. В дверь негромко, словно неуверенно, постучали. В комнату вошли именно те, кого я боялась… Боялась потерять. Сириус осторожно прошествовал последним. В голове воцарился хаос, с чего начать? Я попыталась принять сидячее положение на кровати, но боль снова вступила в голову, отчего на лице отобразилась неприятная гримаса.

— Лежи, ты еще слаба, — посоветовала Гермиона, первая оказавшаяся у кровати невольной пациентки.

Но я все равно села, потому, что должна была видеть их лица, контролировать по мере возможности их реакцию.

— Дамблдор сказал, что тебе нужно что-то сказать нам, — произнесла Джинни, и я увидела в её взгляде какую-то нерешительность, словно это она должна рассказать нечто неприятное.

Все понимали, что если в деле замешан директор, то это крайне серьезно. Друзья молчали, ждали, пока я соберусь с мыслями, готовы были услышать все что угодно, но еще не знали, что их ожидает. Сириус сел ближе всех, выражая тем самым некое доверие. Зачем Дамблдор сказал ему прийти? Его присутствие делает правду еще больнее, а волнение невыносимее. Я молчала, не в силах говорить, и изучала цветочный узор пододеяльника.. Друзья были терпеливы, смотрели на меня, но старались сделать взгляды мягкими, не обременяющими. Видимо, их уже предупредили о чем-то.

— Как вы уже заметили, со мной кое-что не так, — после глубокого вздоха начала я, не поднимая взгляда от одеяла.

Никто ничего не сказал, но по глазам было виден положительный ответ. Пришлось собраться с силами и продолжить, но все оказалось не так-то просто.

— Я кое-что скрывала от вас, — но подавив комок в горле, я словно оправдалась следующими словами. — Так было нужно. Я не знаю, как рассказать вам, — на этих словах мой взгляд обратился к человеку, чье присутствие угнетало, и перед кем, казалось, моя вина возрастала в сотни тысяч раз.

Ребята смотрели на меня, не торопили, они уже были готовы узнать что-то серьезное, им не впервой. Найти в себе силы признаться — вот самое страшное во всей этой ситуации, ведь таковых сил может и не оказаться.

— Меня зовут вовсе не Энн Стюарт, — произнесла я, вновь пряча взгляд в ничем непримечательном покрывале. — Это, пожалуй, первое, о чем я должна сказать. Моё настоящее имя… Меня зовут… Анна Рахманинова, я – единственная наследница рода Рахманиновых – самого влиятельного рода в России и странах Европы. И я сбежала из дома...

У Рона поднялись брови, Гермиона переглянулась с Гарри и Джинни, конечно, они знали эту фамилию, знали о моей чистокровной семье, теперь поняли, почему мои волосы стали такого яркого белого цвета. Лишь лицо Сириуса ничего не выражало, это пугало больше всего, словно от реакции этого человека зависела вся жизнь. Они ждали продолжения истории молча, не собираясь перебивать и без того тяжелый монолог.