Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

И правда, зачем? Вопрос вовсе не праздный, поскольку это не сюрреалистическая зарисовка, но история каждого из нас. Все то счастье и несчастье, что мы можем испытать в жизни, от глубочайших бездн отчаяния до заоблачных высот душевного подъема, уже пребывают внутри нас. Они расфасованы по ингредиентам в маленькие и большие бутылочки, что стоят прямо за нашей спиной и жмутся друг к другу под барной стойкой. Всю жизнь мы пытаемся выпросить у внешних и внутренних сил разрешение достать одну из них, испытать что-то хорошее, разрешение воспользоваться тем, что и так всегда было и будет нашим. Для этого мы лихорадочно суетимся, покупаем вещи и читаем книги, заключаем браки и ездим в путешествия. Гоняясь за целями, предметами и людьми, чтобы вымолить у них позволение быть счастливыми, мы подходим к проблеме не с той стороны. Извне подобные разрешения выдаются скупо и неохотно. Чаще нам вручаются талончики, по которым мы должны сами себя выпороть, и человек исправно принимает такие заказы – как от программных модулей своей психики, так и от окружающих людей.

Нельзя слишком уж костерить за это нашего внутреннего бармена: так уж он устроен, и у него отчетность. Не может он мешать для себя все, что ему вздумается, иначе заведение пойдёт ко дну и утянет его за собой. Вместе с тем хорошо известно, что ловкий бармен способен освоить искусство водить клиента за нос и немного химичить с составом – да так, что никто не заметит. Более того, он должен это сделать, должен взбунтоваться против злой системы, что не только в его власти, но и составляет его высший долг перед самим собой. Это не означает, что он будет теперь пить жадными глотками одну лишь пищу богов, но он в состоянии выправить врожденные и приобретенные дисбалансы. Выслушивая очередной заказ, наш внутренний бармен должен воспитать в себе привычку преодолевать инерцию покорности и начать сознательно трансформировать свое меню, не ожидая на то сторонних разрешений.

Добиться этого вполне возможно, но сперва нужно понять, как вся система функционирует – понять устройство собственной психики. Уже первый брошенный внутрь взгляд позволяет нам увидеть, что главной пронизывающей ее стихией является желание, которое неразрывно связано с полюсами страдания и счастья. Это несложное наблюдение легло в основу этических размышлений величайших философов Запада, от Аристотеля и Эпикура до Шопенгауэра и Ницше, как и большинства восточных мыслителей. Человек инстинктивно стремится быть поближе к полюсу радости, и кажется очевидным, что для этого нужно создавать для нее специфические условия, то есть подмешивать в коктейль будней больше жизненной сладости.

Между тем с точки зрения барменского искусства это глубоко ошибочный подход. Если мы хотим, чтобы напиток получился вкусным, нам в первую очередь требуется позаботиться, чтобы в нем было меньше яда и горечи, ибо и малых доз достаточно, чтобы он был изрядно подпорчен. Причина в том, что негативные переживания намного интенсивнее положительных, они с большей лёгкостью возникают, дольше длятся и тяжелее подавляются. Более того, даже в небольшом количестве они не просто перекрывают собой радостные переживания, как горечь перебивает сладость и мешает ей насладиться, но активно подавляют выделение нашим мозгом ответственных за положительные эмоции веществ – дофамина, норадреналина, серотонина, окситоцина и опиоидных пептидов.

Ключевая биологическая функция боли и страдания, страха и тревоги в том, чтобы служить сигнальной системой, оповещающей организм о действительной или потенциальной опасности. Назначение же положительных эмоций, напротив, сопроводить удовлетворение потребности или указать на ее близость. По самой природе вещей сигналы первого типа гораздо важнее для эволюции, ведь достаточно один раз их проигнорировать, чтобы выбыть из игры раз и навсегда. Возможностей удовлетворить потребность может подвернуться много, но вот умереть получится только единожды. Неудивительно тогда, что звук сигнализации куда громче и навязчивее, чем зовущего к обеду колокольчика, и она постоянно дает ложные срабатывания. Так безопаснее, и лучше сто раз пострадать от нее зазря, чем один раз не обратить внимание на серьезную угрозу.

В течение двух с лишним сотен миллионов лет естественный отбор осуществлял смещение эмоционального баланса млекопитающих в негативную часть спектра просто потому, что это существенно повышало выживаемость. Мы все есть потомки тех существ, которые предполагали худшее и при странном шорохе в кустах предпочитали думать, что это хищник, а не случайно упавшая ветка. Оптимисты, склонные расслабиться и видеть светлую сторону вещей, оставили после себя лишь несколько окаменелых костей. Природу никогда не заботили чьи бы то ни было нежные чувства, только выживание и передача генов потомству, и эволюция проходила в пользу существ с повышенной активностью центров отрицательных переживаний в мозге – это давало несомненные преимущества.