Между Ницше и Буддой: счастье, творчество и смысл жизни

Разберем теперь на более конкретном примере, как аберрация подчинения группе влияет на ход жизни в самые обычные и не военные времена. Хорошим подспорьем послужит так называемая теория разбитых окон, чья история берет начало в Нью-Йорке 1980-х гг. В то время город был одним из самых опасных мест цивилизованного мира: в нем ежедневно совершалось полторы тысячи тяжких преступлений, а грязные улицы были полны грабителей, бродяг и попрошаек.

Особенно постапокалиптический вид имело метро – в нем было опасно ездить даже днем. Здесь собирались столичные преступники, станции едва освещались, а вагоны метро, еще более замусоренные, чем улицы, были покрыты толстым слоем граффити как изнутри, так и снаружи. Большинство людей проходили через турникеты без жетонов или прыгали поверх, зачастую при этом ломая их вместе с жетоноприемниками.

Именно на этом фоне американские социологи Д. Уилсон и Д. Келлинг в ходе своих размышлений над тем, что движет криминальным поведением, пришли к пониманию принципа, который классически формулируется следующим образом: «Если разбить в здании одно стекло и оно не будет заменено, то через некоторое время в нем не останется ни одного целого окна». Иными словами, пример социальной терпимости к беспорядку, правонарушениям, даже самым мелким, провоцирует мощный рост как их самих, так и более тяжких преступлений. Он дает сигнал «можно», и включается инстинкт подражания.

Одним из первых применений теории разбитых окон явилась деятельность нового директора нью-йоркского метрополитена Дэвида Ганна. Вступив в должность в середине 1980-х, он под пристальным вниманием общественности сосредоточил огромные усилия и средства на борьбе с граффити, увидев в этом и символ, и одну из причин хаоса. На конечных точках маршрутов были установлены моечные пункты, и если вагон приходил с новыми граффити, его отмывали во время разворота или выводили из эксплуатации до полного облагораживания. Подростки первое время активно продолжали заниматься вандализмом, пробирались ночью в депо и вновь все разрисовывали, но сотрудники метро день за днем методично продолжали отмывать вагоны – и энтузиазм подростков быстро поутих.

В 90-е гг. ужесточили контроль за безбилетниками, и к концу десятилетия в метро стало совершаться на 75 % меньше преступлений любого характера. Аналогичные действия были проведены в масштабе всего города. За прицельным сосредоточением усилий на борьбе с игнорируемыми ранее мелкими правонарушениями (разбрасывание мусора, граффити, непристойное поведение, пьянство в общественных местах) последовало резкое снижение как их числа, так и числа более тяжких преступлений, а Нью-Йорк к смене тысячелетий стал одним из самых безопасных мегаполисов мира.

Разумеется, теория разбитых окон подвергалась некоторой критике и вызвала споры, как и все на свете, включая шарообразность Земли и теорию относительности. Тем не менее она неоднократно подтверждалась другими исследователями и прочно держится на нашем знании нейробиологии и нейропсихологии человека. Качественный и влиятельный эксперимент, однозначно указывающий в том же направлении, был поставлен Кизом Кайзером из Нидерландов в 2010 г.

Он отслеживал перемены в поведении людей в разных местах при знаках беспорядка вокруг и без них. Оказалось, что если где-нибудь под знаком запрета парковки поставить велосипеды, то люди будут чаще пролезать через дыру в заборе рядом (несмотря на такой же знак запрета), не говоря уже про частоту нарушения самих правил парковки. Возле стены с граффити чаще мусорят, а если на улице намусорить, то там с большей вероятностью украдут конверт с деньгами внутри. Коллективное поведение, таким образом, информирует окружающих о допустимости или недопустимости тех или иных действий, влияя на их решения.

Теория разбитых окон помещает в криминологическую плоскость важнейшую движущую силу человеческого поведения. Когда многие люди перепрыгивают через турникеты и никто их не останавливает, другие, тоже не горящие желанием платить за жетоны, следуют их примеру – а за ними третьи, воспринимая сигнал социального одобрения или по крайней мере равнодушия.

Нарушение этими людьми ряда мелких норм делает их терпимее к идее нарушения норм более значимых как ими самими, так и окружающими, что разгоняет процесс еще больше, нагнетая совокупную криминальную обстановку. С другой стороны, демонстрация групповой заботы о соблюдении специфических норм посылает совсем другой сигнал и меняет поведение в противоположном направлении.

Эксперименты Бандуры и эффект Вертера: подражание индивидам